Я закивала, ничего удивительного. В столице в свое время
были очень распространены всякие студии, кружки, куда охотно ходили дети. Одни
учили иностранные языки, другие занимались живописью, третьи танцами. Недорогая
плата делала занятия доступными для многих, чтобы не драть с родителей
запредельных денег, все эти «Фантазии», «Сказки», «Солнышко» и «Звездочки», как
правило, располагались в подвалах и на чердаках, экономили на аренде помещений.
Подыскивали нужное место, делали скромный ремонт, закупали недорогое
оборудование, приглашали на работу учителей из близлежащих школ, преподавателей
из училищ и вузов, набирали в окрестностях детей и начинали процесс. Довольными
оказывались все, педагоги, имевшие дополнительный заработок, дети и их
родители, знавшие, что чадушки не болтаются невесть где, а рисуют, танцуют или
лепят.
– Помните, что клуб назывался «Радуга»? – спросила я.
Владлен кивнул.
– Да. Я как раз вышел из лифта, а сверху толпа детишек
летит, увидели, что кабина на этаже стоит и ринулись туда с воплем. Толкнули
меня, я от неожиданности пошатнулся, чтобы не упасть, схватился за перила, а
папка выпала.
Не успел Богоявленский испугаться, как сверху раздался
строгий голос.
– Какое безобразие! Разве можно так себя вести? Вы впервые
лифт увидели?
Продолжая ругать шалунов, по лестнице стала спускаться
красивая стройная девушка.
Стайка детей притаилась в кабине, потом одна девочка
пискнула:
– Так уедет!
– Ну и что? – изогнула красивую бровь учительница. – Снова
вызвать можно! Человека чуть с ног не сбили! Немедленно извинитесь и помогите
ему упавшее подобрать.
– Простите, – хором сказали ребята, а девочка вышла из лифта
и хотела нагнуться.
Но Владлен опередил ребенка, он быстро сам схватил папку и
сунул под куртку.
Строгая учительница тем временем вошла в стоящую с открытыми
дверями кабину.
– Уж извините их, – улыбнулась она, – на занятиях сидеть
устали, вот и понеслись, никого не видя, маленькие еще, второклассники.
Хорошенькая девушка донельзя понравилась Владлену.
– А вы, значит, их учительница? – попытался завязать он
разговор с красавицей.
– Да, – кивнула очаровашка.
– В этом клубе?
– Именно так.
– Как же вас величать, моя нимфа? – галантно осведомился
Богоявленский.
Школьники, услыхав эти слова, захихикали, а симпатичная
училка поджала пухлые губки и ткнула пальчиком в кнопку, двери с тихим
шуршанием закрылись, кабина заскользила вниз.
Владлен еще раз посмотрел на разрисованную стену. Клуб
«Радуга», надо запомнить название. Девушка настоящий бутон, она вызывает
бурление в крови. Ишь, какая недотрога, не сказала имени, но найти
симпомпончика не составит труда, небось в этой «Радуге» не десять тысяч
сотрудников. Завтра же Владлен вернется назад, отыщет красотку, представится по
полной программе, расскажет, что он великий, гениальный поэт… Но сейчас следует
передать папку по назначению, и мысли Богоявленского потекли в ином
направлении.
Выполнив просьбу друга, Владлен вновь вышел на лестницу,
старательно закрепил в уме слово «Радуга» и поехал домой. Он хотел завтра вновь
прикатить сюда и попытаться начать роман, но не сумел выполнить задуманное, а
потом ему встретилась смуглянка Лиля, и образ хорошенькой преподавательницы
сначала потускнел, а затем и вовсе стерся из памяти, однако название «Радуга»
осталось. Вернее, оно тоже испарилось из головы, но сейчас Владлен вдруг
неожиданно четко мысленно увидел стену и яркое слово «Радуга».
Когда я вышла от Богоявленского, на улице разыгралась
настоящая буря. С иссиня-черного неба падал ледяной дождь, ветер дул во все
щеки, под ногами чавкала невесть откуда взявшаяся в городе глина. Набрав полные
туфли воды, я добежала до «Пежо», села внутрь, стащила с ног ставшие тяжелыми
баретки, насквозь мокрые гольфы и, поставив босые ступни на педали,
призадумалась.
Николай Шнеер жив! Но почему он прикинулся мертвым? Хотел
сбежать от жены и дочери? Мужчине настолько надоела семейная жизнь? Его
задолбал уют? На ум неожиданно пришел старый анекдот. Встречаются два приятеля
и начинают рассказывать друг другу о женах. Первый жалуется, чуть ли не со
слезами повествуя о супруге: жадная, злая, плохая хозяйка, дура, истеричка. А
второй тихо говорит:
– Моя ничего, ласковая. Приду домой, тапочки подаст, супчику
нальет, сядет рядом и щебечет, щебечет, щебечет, щебечет!
– Повезло, – вздыхает первый.
– Да, – кивает второй, – супчик нальет и щебечет, щебечет,
щебечет. Убью ее когда-нибудь за щебет.
Может, и Нина была из таких, щебечущих? Но в то же мгновение
я отмела это подозрение. Помнится, Никитина рассказывала о некоем Сергее
Сергеевиче, который помогал вдове, в частности, отдавал ей деньги, долг,
возвращаемый одним из сослуживцев, сумму, с учетом инфляции.
Но, похоже, не было должника, это Николай при помощи Сергея
Сергеевича помогал жене. Исчезновение Шнеера связано с его службой, впрочем,
мне не нужно сейчас докапываться до истинных причин побега Николая. Судя по
тому, как было организовано дело: труп из-под электрички, закрытый гроб,
появление Сергея Сергеевича, торжественные похороны – его проворачивали
настоящие профессионалы. Много знаний – многие печали, с какой стати Шнеер
«умер», чем он сейчас занимается, меня касаться не должно, интересно другое.
Николай пристально наблюдал за своей семьей, помогал ей
материально. Финансовый ручей, вытекавший из рук Шнеера, иссяк в тот год, когда
Люда вышла замуж за Костю. Очень хорошо помню, как Нина, рассказывая мне о
своей жизни после погребения мужа, воскликнула:
– Людмила вышла замуж за убийцу, а вскоре Сергей Сергеевич
пропал. Я было испугалась: ну как жить? Только Константин более или менее
зарабатывал, дочь не голодала, ну и мне перепадали крохи.
Значит, Николай решил, что Костя способен просодержать семью,
и устранился из их жизни. Жене Шнеер ни разу не позвонил и не намекнул на то,
что жив! Вам это кажется странным? А мне нет, очевидно, для такого человека,
как Николай, долг перед Родиной оказался более сильным чувством, чем любовь к
семье. Ему пришлось выбирать между работой и личным счастьем. Нина слегка
глуповата, экзальтирована, болтлива, хранить тайну она не сможет, рано или
поздно проговорится, разболтает по секрету подружкам. Да и на похоронах вдова
могла начать себя странно вести и вызвать у окружающих ненужные подозрения.
