Я постояла, облокотившись на железный столбик, потом сходила
к центральным воротам и купила веночек из бумажных цветов. Николай Шнеер был
евреем, а похороны и погребение иудеев проходят по другим канонам, чем у
православных, и креста им на могилы не ставят. Пусть уж господь сам разбирает,
столь ли велик грех тех, кто опустил в землю Шнеера неподобающим образом. И
пусть неправильное погребение явится единственным прегрешением, которое
создатель поставит в вину Николаю, потому что именно Шнеер сначала вовлек Милу
в опасное дело, а потом дал дочери перстень с ядом. Трагическая случайность,
скажете вы, ну кто мог предположить, что Костя и Мила станут драться, а отлично
сделанный механизм даст сбой и «выпустит» иглу. И вообще, и Нина Алексеевна, и
Николай велели дочери перестать встречаться с мужем в Интернете, а она не
послушалась! Выходит, Мила сама виновата! Может, и так, но если бы на ее пальце
не имелось кольца, то ничего и не случилось бы. Так кто повинен в смерти моей
подруги? Неумолимый рок или Николай Шнеер, сделавший смыслом своей жизни борьбу
с преступниками?
Спустя некоторое время после смерти «Сергея Сергеевича» я
сидела в новом кафе Коваля под названием «Корея». В ожидании заказа я решила
почитать газету и наткнулась на сообщение: «Великий продюсер умер во время
ежегодного бала. Инфаркт настиг пожилого деятеля искусств во время шикарного
фуршета. Дамы попадали в обморок, мужчины не сдержали слез, последней едой
продюсера стала обожаемая им фуа-гра…» Я отложила газету. Сергеев-Шнеер умер,
но, простите за штамп, дело его живет. Федора Соколова наконец-то настигло
возмездие. Николаю удалось незадолго до кончины передать знамя борьбы в
молодые, надежные руки? Или Соколова убрали иные люди? Нет ответа на этот
вопрос, кое-какие тайны так и остаются нераскрытыми.
– Ваш кофе, – услужливо сказала официантка.
Я улыбнулась. После того, как газеты сообщили правду о
смерти Милы, «Треп» принес нам извинение, я не стала подавать на издание в суд,
потому что к тому времени уже успела завязать хорошие отношения с Артуром. К
тому же Пищиков старается изо всех сил, он теперь регулярно пишет о нас самые
восторженные слова. «Треп» швырнуло в другую сторону, я называюсь добрейшим
существом, меценаткой и благотворительницей, Дегтяреву присвоили титул моего
брата, Машка величается «прелестной девушкой, лучшей невестой Москвы», ну и так
далее. Мне даже пришлось позвонить Артуру и велеть:
– Прекрати дождь из меда с елеем.
Едва «Треп» начал нас нахваливать, как в Ложкино потоком
хлынули приглашения на всяческие тусовки, презентации, вечеринки… Роберт
Коваль, тот самый, велевший в свое время не пускать в свои рестораны Дарью
Васильеву, теперь, приседая и кланяясь, зазывал меня в трактиры. Честно говоря,
мне не хотелось более никогда переступать порога его заведений, но сегодня
ехала мимо новой ресторации «Корея», страшно захотела кофе, и я подумала:
«Почему бы нет? Чего я боюсь? Теперь-то меня никто не погонит прочь».
Скорей всего, Коваль раздал обслуживающему персоналу четкие
указания, потому что стоило мне появиться на пороге, как метрдотель,
гардеробщик и официантки принялись, кланяясь в пояс, твердить:
– Мы счастливы принимать вас у себя.
Доселе неизвестный мне лично ресторатор, сам Роберт
Иванович, тоже оказался тут, сидел у окна, увидел госпожу Васильеву и расплылся
в улыбке.
Усмехнувшись, я села на диванчик. Между прочим, я проявила
благородство и не сказала никому ни слова гадости о рестораторе, а ведь могла
разнести по всем знакомым весть о том, как относится Роберт к клиентам: пока
они на вершине жизни – их любят, стоит споткнуться – гонят вон. И ведь я не
опустилась до мести Ковалю, проявила интеллигентность, хорошее воспитание…
Внезапно мой телефон «залаял», я бросила взгляд на дисплей.
Светка! Скорей всего, подруга опять начнет хвастаться какой-то новинкой, маской
или кремом. Нет уж, я хочу спокойно выпить кофе. Мобильный продолжает
«тявкать», но можно не обрашать на него внимание.
Тут одна из посетительниц, дородная дама, сидевшая за
соседним со мной столиком, повернула голову и недоуменно спросила:
– Здесь собака? Кто лает?
Неожиданно на меня напало озорство.
– Это с кухни, – ответила я.
Глаза тетки стали расширяться.
– Откуда?
– С кухни, – повторила я, – ресторан-то носит название
«Корея», а в этой стране любят собачатину. На пищеблок и привели кандидатов в
бифштексы. Барабан от Страдивари бывает?
– Барабан от Страдивари? – ошарашенно переспросила дама. –
Нет, конечно, этот великий мастер делал скрипки.
– Ну вот, – кивнула я, – барабана от Страдивари не бывает, и
не может существовать ресторан «Корея» без блюд из несчастных собачек.
Понимаю, что вы сейчас скажете! Согласна, шутка вышла
дурацкой, неприятной. Уже сказав ее, я пожалела о содеянном, сейчас соседка
хмыкнет и заявит:
– Боже, ну и глупость вы несете! – и будет совершенно права.
Но женщина отреагировала иначе.
– Кошмар! – заорала она, вскакивая на ноги. – Они здесь
готовят собак! Немедленно ухожу!
– Где? – засуетилась девушка, пившая чай за круглым
столиком. – Где едят собак?
– Здесь! Слышите лай!
Тут, слава богу, мобильный заткнулся.
– Нет, – завертела головой девица, – тихо.
Сотовый снова «загавкал», Светка очень настойчива, если она
решила сообщить мне о новой маске, то, будьте уверены, не отстанет, пока не
добьется своего.
– Ага! – завопила дама. – Сволочи! Немедленно уходите отсюда
все, кто любит животных, понимаете? Объявим бойкот «Корее»!!!
Началась суматоха, посетители в массовом порядке принялись
требовать счет, официанты заметались между столиками.
– Господа, – надрывался метрдотель, – кто наговорил вам
глупостей о собаках? Это же неправда!
Поняв, что случилась беда, Коваль тоже кинулся к гостям.
– Стойте!
Но его никто не слушал, люди спешно покидали трактир, не
забыв сказать при выходе:
– Более в «Корею» ни ногой. Бедные собачки.
Я незаметно выключила телефон и сунула в сумочку. В конце
концов красный, вспотевший Роберт Коваль подлетел ко мне.
– Надеюсь, вы хоть понимаете, что случилась какая-то ерунда?
У нас не делают блюд из собачатины! Понятия не имею, откуда несся лай. Ужасное
стечение обстоятельств! Знаете, кто эта полная дама, поднявшая скандал?
