Тут бывший военный, доведенный до сумасшествия наркотиками, в тоске склонил голову.
— Итак, вы наткнулись на тачку. Что дальше? — Тодороку вернул Нэдзу к его рассказу.
— Отвез на ней к озеру пару кусков бетона. Зашел в строительную кладовку, взял проволоку. Там заодно и кусачки были, чтобы проволоку резать. Я все приготовил на берегу и пошел за трупом. Тачку толкал перед собой, но потом подумал, что около «Одуванчика» останется след, и пристроил ее у южного фасада корпуса. Пришел в ателье. Как бывший военный я имел дело с трупами и знал, что если выдернуть из тела орудие убийства, хлынет кровь. Поэтому я оставил все как есть и потащил на себе мертвого Судо к тачке. Тут я помучился, он был гораздо тяжелее мадам.
Нэдзу горько усмехнулся, набрал в грудь воздуха и продолжил:
— К счастью, шило вошло по самую рукоять и мне удалось благополучно дотащить на себе труп до тачки. Дальше я отвез его к озеру, а что случилось потом, вы сами видели. Я все-таки человек не совсем здоровый, и в последний момент рукавицу зацепило проволокой и мгновенно уволокло на дно — досадный промах! Идеальное преступление осуществить нелегко.
Нэдзу говорил совершенно обыденным тоном.
— Об остальном можно и не рассказывать. Привел в порядок тачку, вместе с кусачками вернул на место. Снова пошел в ателье, прибрал постель, все проверил. Думал, что никаких следов не осталось, а вот каплю крови на пестром ковре просмотрел. Это второй досадный промах.
Он закончил. Плечи его еще сильнее поникли. Действие успокоительного, видно, начало проходить, судороги сводили тело все сильнее.
Тодороку смотрел на него со смесью жалости и отвращения.
— Нэдзу-сан, — он повысил голос, — вы не рвали обнаруженное в комнате анонимное послание?
— Что? — Нэдзу удивленно поднял голову. — Там тоже было такое письмо?
Тодороку недоверчиво уточнил:
— Вы действительно об этом ничего не знаете?
— Не знаю. Если там были обнаружены какие-то обрывки, это дело рук убийцы. Что же там могло быть написано, какие-нибудь тайны мадам?
В его взгляде отчетливо промелькнуло беспокойство.
Такие письма всегда содержат какую-то тайну жертвы. Если мадам получила подобное послание, значит, кто-то разнюхал ее секреты. Это, видимо, и напугало Нэдзу.
— Скажите-ка, — заговорил Киндаити, — вам ничего не приходит на ум в связи со словами «белое и черное»? Это должно касаться убитой.
— Белое и черное?
Судя по выражению его лица и широко раскрытым глазам, эти слова ему ничего не говорили.
— Не беспокойтесь, Нэдзу-сан, нет так нет.
Белое и черное. Эти слова странным образом не давали Киндаити покоя.
Подлый сочинитель анонимок говорил о тайнах жертвы в самых непристойных выражениях. Фраза «пусть врач проверит ее девственность» толкнула Киёми к самоубийству. Не играли ли ту же роль слова «белое и черное» в письме к мадам?
— Слушайте, Нэдзу-сан! — Тодороку бросил на коменданта острый взгляд. — Вы ведь кого-то выгораживаете! Почему вы не хотите сказать, кого?
Нэдзу уже извивался в судорогах, но ответил категорически:
— Если вы имеете в виду, что я выгораживаю преступника, то ошибаетесь. Я и сам не знаю, кто убил этих двоих. На такой вопрос я отвечать не буду. Все прочее — пожалуйста, спрашивайте. Я отвечу.
Тут ему стало совсем плохо, и продолжать разбирательство было уже невозможно.
События разворачиваются
Отправив Нэдзу в камеру предварительного заключения, команда принялась обсуждать его показания.
— Правда ли все это? Не мутит ли он воду, сводя свою роль только к действиям с трупами?
Сыщик Симура был явно не удовлетворен результатами:
— Киндаити-сэнсэй, а вы как думаете?
— Мне кажется, верить здесь можно. Алиби-то у него есть, пусть и не абсолютное.
— Алиби — это то, что он был во время убийства с женщиной, чья личность не установлена?
Во взгляде Симуры сквозил вызов.
— Ну, даже если отбросить его собственные показания, эту женщину повстречал Эномото-кун. Она приехала вместе с Судо, который в то время был еще жив. Судо после этого направился в «Одуванчик», а дама в сопровождении Эномото пошла к Нэдзу. Примерно через полчаса он с той самой дамой вышел из восемнадцатого корпуса, что засвидетельствовал Химэно-кун. При том, что злодеяние свершилось именно в этот отрезок времени, алиби можно признать хоть и не стопроцентным, но вполне убедительным.
— Пожалуй. Но согласитесь, Киндаити-сэнсэй, этот человек явно хорошо знает мадам.
— Да, несомненно.
Из глубин памяти у Киндаити всплыло имя депутата парламента от партии Минминто — Хитоцуянаги Тадахико. Но произносить его здесь не следовало. А между тем, Нэдзу, так же, как и Тадахико, был родом из префектуры Хёго.
— Вы, господин старший инспектор, замечательно разобрались в той безумной истории, что он нам рассказал. Как вы и сформулировали, существуют обстоятельства, из-за которых фотография убитой не должна была появиться в газетах и на экране.
— Что же это за обстоятельства? Ее прошлое?
— Судя по лицу Нэдзу, выжать из него ответ вряд ли удастся, — Киндаити Коскэ вздохнул. В глазах его появилось боль. — Короче, он совершенно определенно кого-то прикрывает. Пожалуй, его показания следует понимать так: он выгораживает не убийцу, а человека, для которого огласка прошлого погибшей чревата крупными неприятностями.
— А если за этим типом числится что-то криминальное? В таком случае все равно получается, что Нэдзу прикрывает преступника.
Скептицизм Симуры поколебать было трудно.
— Между прочим, куда делся художник Мидзусима? — вспомнил Киндаити Коскэ.
Исчезновение художника странным образом беспокоило частного сыщика.
Несомненно, читатель понял: если автор писем Мидзусима, то он должен знать смысл выражения «белое и черное»! Вот одна из причин, почему Киндаити так хотелось встретиться с ним.
— Кстати, кто-нибудь встречался с журналистом Сассой Тэрухисой из газеты «А»?
— Я с ним говорил, — приподнялся сыщик Эма. — Как вы, сэнсэй, и предполагали, информация ушла на сторону. Более того, она попала к человеку, живущему в Хинодэ.
— Кто же это?
— В корпусе пятнадцать проживает сотрудник отдела этой газеты Хосода Тосидзо. В начале июня Сасса рассказал супругам Хосода о письме и попросил коллегу навести справки. Но учтите, — тут Эма заулыбался, — по слухам, жена этого Хосода — ее зовут Аико — одно время частенько уходила в компании художника. Потом у них там что-то произошло, и отношения резко прервались.
— Вы с этой Аико разговаривали?
