— Надеюсь, сэр. — Питт отодвинул стул и тоже встал. — Констебль Макиннес проводит вас. Спасибо, что пришли и были так откровенны.
Он все еще смотрел на закрытую дверь, не притрагиваясь к отчетам о поджогах, когда Макиннес вернулся через двадцать минут.
— В чем дело? — раздраженно бросил Томас. Чаррингтон вывел его из равновесия. То, что он сказал о Мине, шло вразрез с доселе услышанным. Да, Кэролайн рассказывала ему об увлечении Тормодом Лагардом, но добавляла, что Мина была необычайно рассудительна, а вовсе не легкомысленна и романтична, как утверждал Чаррингтон. — Ну, что такое? — повторил он.
— Отчет от доктора, сэр. — Макиннес протянул бумаги.
— От доктора? — Питт не сразу сообразил, что к чему.
— По миссис Спенсер-Браун, сэр. Умерла от отравления. Белладонной, сэр… большущей дозой.
— Вы читали отчет? — спросил инспектор.
Макиннес порозовел.
— Одним глазком, сэр. Интересно стало, потому что… — Он смолк, не придумав хорошего предлога.
Томас протянул руку за отчетом.
— Спасибо.
Он быстро пробежал глазами по строчкам. Вскрытие показало, что Вильгельмина Спенсер-Браун умерла от остановки сердца, вызванной большой дозой белладонны, которую она, поскольку не ела после легкого завтрака, приняла вместе с каким-то сердечным тоником с имбирным вкусом — единственная субстанция в желудке во время смерти.
Харрис изъял коробку с порошком, прописанным мистеру Спенсер-Брауну доктором Малгру, и она оказалась на три четверти полной. Все отсутствующее количество, включая уже выпитое Олстоном, было значительно меньше, чем обнаружилось при вскрытии.
То, что убило Мину, не было дозой лекарства, принятого либо случайно, либо намеренно ею самой. Оно поступило из какого-то другого, неизвестного источника.
Глава 6
Весь день Шарлотта только о том и думала, что же ей делать с Кэролайн и Полем Алариком. Трижды она приходила к совершенно определенному решению: принять к сведению совет мужа и ничего не предпринимать. Мать за вмешательство спасибо не скажет, зато оба могут оказаться в весьма неловком положении, и тогда все будет только хуже, чем есть на самом деле.
И еще четырежды Шарлотта вспоминала лицо матери, горячечный румянец на ее щеках, напряжение, сковавшее ее тело, и тот судорожный вздох, что сорвался с ее губ, когда Кэролайн разговаривала с Алариком на улице. Она и сейчас легко представила его себе — элегантного, держащегося очень прямо, с чистыми глазами и мягким голосом. У нее осталось ясное впечатление о его речи, идеальной, без натужливости, дикции с отчетливо проговариваемыми согласными, как будто перед тем, как сказать что-то, он продумывал каждое слово, чтобы выразить именно то, что и намеревался.
Да, она определенно должна что-то сделать. И сделать быстро — если только уже не поздно…
Шарлотта уже напекла хлеба — без соли — и успела оскорбить Грейси в ее лучших чувствах, сказав, что надо помыть пол, когда та только что закончила его мыть. Часы показывали три пополудни. Сняв воротничок с рубашки мужа, она пришила его той же, что и была, стороной.
Шарлотта сердито сорвала воротничок, отпустив при этом несколько словечек, которых устыдилась бы, если бы их услышал кто-то еще, и тут же решила незамедлительно написать сестре Эмили и попросить ее приехать тотчас же по получении, независимо от того, удобно ей это или нет. Возможно, Эмили, вышедшей за лорда Эшворда примерно тогда же, когда Шарлотта вышла за Питта, придется отменить без уведомления какую-то интересную встречу; для самого же путешествия ей нужно лишь вызвать экипаж и сесть в него. Когда на Парагон-уок случилось то, что случилось, Шарлотта добралась до Эмили довольно быстро — сестра тогда ждала ребенка. Напоминать об этом было бы нетактично, но в настоящий момент Шарлотте было не до вежливых приглашений.
Найдя бумагу, она написала:
Дорогая Эмили,
В последние две недели я часто бываю у мамы. Случилось нечто ужасное, и если мы не вмешаемся и ничего не предпримем, она может очень сильно пострадать. Не стану излагать дело письменно, поскольку история долгая и непростая. Мне нужно объяснить все тебе лично и попросить совета относительно того, что можно сделать, прежде чем случится непоправимое и предпринимать что-либо будет уже поздно!
Знаю, ты занята, но произошло кое-что еще, требующее нашего неотложного вмешательства. Так что, пожалуйста, отмени все планы, какие только у тебя есть, и приезжай ко мне сразу же по получении этого письма. Мы обе знаем по опыту Парагон-уок, что беда, когда приходит, не ждет окончания суаре или иных приятных развлечений.
Одна смерть уже случилась.
Твоя любящая сестра,
Шарлотта.
Она сложила листок, опустила в конверт и, написав адрес — «леди Эшворд, Парагон-уок, Лондон», — вручила письмо Грейси с наказом незамедлительно бросить его в почтовый ящик.
Шарлотта сгустила краски и сама это знала. Эмили может рассердиться, даже обвинить ее во лжи. Никаких оснований полагать, что смерть Мины имеет какое-то отношение к Кэролайн или самой Кэролайн угрожает опасность, нет.
Но если бы она просто написала, что Кэролайн серьезно рискует выставить себя в глупом свете из-за какого-то мужчины, даже Поля Аларика, толку от такого письма было бы мало. Конечно, узнай об этом отец, его бы это сильно задело — он бы просто не понял. И тот факт, что у него в прошлом был по меньшей мере один роман, гораздо более серьезный, значения бы не имел, поскольку это совершенно другое дело. То, что приемлемо для мужчины — в разумных границах, разумеется, — не имеет никакого отношения к тому, что приемлемо для супруги. К тому же, если уж начистоту, Кэролайн и не вела себя достаточно благоразумно. Втолковать это все Эмили требовалось рассудительно и без спешки — иначе та бы просто не поверила. Тогда как сообщение о смерти и не слишком деликатное напоминание об ужасных событиях на Парагон-уок, несомненно, заставят ее поторопиться.
Так и вышло. На следующий день, около полудня, в дверь резко постучали. Шарлотта открыла сама.
Даже в этот час Эмили выглядела элегантно — высоко, по моде, зачесанные волосы под прелестной шляпкой, сдержанного тона зеленое платье.
Бесцеремонно пройдя мимо сестры, она направилась в кухню. Грейси, торопливо изобразив реверанс, умчалась по лестнице наверх — прибраться в детской.
— Ну? — требовательно вопросила сестра. — Что все-таки случилось? Сделай милость, расскажи!
Шарлотта была искренне рада сестре; они уже давненько толком не разговаривали.
Эмили ответила на ее объятие тепло, но и нетерпеливо.
— Так что случилось? — повторила она. — Кто умер? Как? И какое это имеет отношение к маме?
— Садись. — Шарлотта указала на один из кухонных стульев. — История довольно долгая, и ты ничего не поймешь, если я не расскажу ее с самого начала. Хочешь перекусить?
