Питту нечем было ему возразить. Он говорил с Титусом, и у него сложилось впечатление, что мальчик даже не догадывается о существовании таких людей, как Альби Фробишер, и уж тем более он не мог встретиться с ним и совместно придумать какую-то ложь. Если бы Титусу понадобился союзник, способный его защитить, он бы обратился к человеку, равному ему по социальному положению, к кому-нибудь из тех, кого уже знал. И, если честно, Питт не верил в то, что Титусу есть чего опасаться.
— Правильно! — с необъяснимой злостью произнес он. — Поджог! Что мы имеем по этому чертову пожару?
Гилливрей тотчас же достал из внутреннего кармана листок бумаги и начал зачитывать ответы. Однозначного решения они не давали, но предлагали несколько вариантов, заслуживающих более внимательного изучения. Поручив два наиболее многообещающих варианта Гилливрею, Питт, сам того не сознавая, выбрал для себя те два, которые привели его на окраину Блюгейт-филдс, в район, расположенный всего в миле от того борделя, где промышляла Абигайль Винтерс.
День выдался ненастный. Нудно моросил нескончаемый дождь; серые дома жались друг к другу, словно угрюмые старики, брюзжащие по поводу всего вокруг, бессильные в своей дряхлости. В воздухе стоял знакомый запах затхлости, и Питту казалось, что в скрипе досок и неторопливом движении воды он слышит поднимающийся по реке прилив.
Что за человек придет сюда в поисках наслаждений? Быть может, опрятный клерк, просидевший весь день на высоком табурете, окуная гусиное перо в чернильницу и переписывая цифры из одной бухгалтерской книги в другую, ведя учет чужим деньгам, который затем отправился к себе домой, к острой на язык жене, считающей любое наслаждение грехом, а плоть — орудием в руках дьявола…
Питту довелось повидать десятки таких клерков, с нездорово-бледными лицами, накрахмаленными воротничками, образцов нравственности, поскольку они просто не смели быть чем-либо еще. В роли неумолимого надсмотрщика выступали экономическая необходимость вкупе со стремлением жить по законам приличного общества.
Именно благодаря этому и зарабатывали на жизнь такие, как Абигайль Винтерс.
Расследование обстоятельств поджога оказалось на удивление продуктивным. Если честно, Питт ожидал, что правильным следом будет тот, по которому пошел Гилливрей, и посему испытал злорадное удовлетворение, когда ответом стал тот, по которому двинулся он сам. Сняв показания, Томас тщательно записал их и убрал в карман. Затем, поскольку это было всего в двух кварталах, а время было еще не позднее, Питт направился пешком к дому, где жила Абигайль Винтерс.
Старуха в дверях осмотрела его с удивлением.
— О, ранехонько пожаловали! — ухмыльнулась она. — Не даете девочкам выспаться!
— Я хочу поговорить с Абигайль Винтерс, — ответил инспектор с легкой улыбкой, надеясь, что это смягчит старуху.
— Так, поговорить! Это что-то новенькое, — с откровенным недоверием произнесла та. — Ладно, неважно, чем вы там будете заниматься — время, оно и есть время. Оплата почасовая. — Протянув руку, она выразительно потерла большим пальцем об указательный и средний.
— С какой стати я должен вам платить? — не шелохнувшись, спросил Питт.
— А с такой, что это мой дом! — отрезала старуха. — И если вы хотите повидаться с одной из моих девочек, вы платите мне. Что это с вами — вы здесь никогда прежде не были?
— Я хочу поговорить с Абигайль, и только, и я не собираюсь платить вам за это, — решительно произнес Питт. — Если нужно, я поговорю с ней на улице.
— О, вот как, мистер Чудак? — Голос старухи стал жестким. — Это мы еще поглядим! — И она собралась уже захлопнуть дверь.
Но Питт был гораздо крупнее и сильнее ее. Приставив ногу к косяку, он всем своим весом навалился на дверь.
— Эй! — сердито воскликнула старуха. — Только попробуй войти силой, я позову ребят, и они отметелят тебя так, что родная мама не узнает! Ты и так не красавчик, но после того, как ребята поработают над тобой, на тебя взглянуть будет страшно, это я обещаю!
— Значит, угрожаете мне, так? — невозмутимо промолвил Питт.
— Вот теперь ты все понял, — удовлетворенно заметила старуха. — И будет лучше, если ты мне поверишь!
— Это весьма серьезное преступление — угрожать сотруднику полиции при исполнении его обязанностей. — Он спокойно выдержал пронзительный взгляд старческих глаз. — За это я мог бы отправить вас в Колдбат-филдс. Как вам это нравится? Не хотите месячишко-другой пощипать пеньку?
Лицо старухи побледнело под слоем грязи.
— Лжец! — бросила она. — Ты не шпик!
— О нет, я полицейский. Расследую дело о поджоге. — Это была правда, хотя и не совсем. — Итак — где Абигайль Винтерс? Побыстрее, а то я рассержусь и вернусь сюда с подкреплением.
— Сволочь! — выругалась старуха. Однако злоба в ее голосе исчезла, сменившись злорадством. Рот ее растянулся в улыбку, открывающую гнилые зубы. — Так вот, мистер Шпик, повидаться с ней вы не сможете — потому что она здесь больше не живет! Съехала сразу же после суда. Отправилась навестить какую-то кузину или кого там еще, в деревню. И бесполезно спрашивать, куда именно, потому что я не знаю, и мне нет до этого никакого дела! Она могла уехать куда угодно. Если она так уж вам нужна, ищите ее сами. — Она сухо рассмеялась. — Конечно, вы можете зайти и обыскать весь дом — если вам угодно!
Старуха широко распахнула дверь. Питту в нос ударило зловоние гнилых объедков и помоев, однако ему уже слишком часто приходилось сталкиваться с ним, и он даже не поморщился.
Томас поверил старухе. И если его настойчивые, неумолкающие подозрения все-таки соответствовали действительности, в исчезновении Абигайль Винтерс не было ничего неожиданного. И все же не убедиться в этом наверняка было бы непростительной небрежностью.
— Да, — сказал инспектор. — Да, я зайду и посмотрю.
Боже милостивый, сделай так, чтобы за дверью не поджидали громилы, готовые отдубасить его вдали от любопытных глаз! Старуха могла пойти на это — просто чтобы отомстить за оскорбление. Но, с другой стороны, если она поверила, что он сотрудник полиции, подобный шаг явился бы глупостью, которая могла бы погубить весь ее бизнес, — а такую роскошь старуха определенно не могла себе позволить. Одного лишь названия Колдбат-филдс было уже достаточно, чтобы отрезвить любого человека, опьяненного жаждой отмщения.
Питт проследовал за хозяйкой по длинному коридору. Здесь царила нежилая, мертвая атмосфера, как в танцевальном зале при свете дня, когда нет больше ни веселья, ни смеха и ни укромных теней.
Старуха открывала перед инспектором двери, одну за другой. Он видел смятые кровати, убогие в тусклом освещении, и на него слипшимися глазами смотрели девушки, еще не отмывшиеся после вчерашней косметики, и ругались за то, что он их разбудил.
— Сюда пожаловал фараон, посмотреть на вас, — злорадно объясняла старуха. — Он ищет Абби. Я ему сказала, что ее тут нету, но она так ему нужна, что он решил проверить сам. Он мне не верит!
