Позавтракав на скорую руку, полковник вышел на улицу и сел в ожидающий его фиакр. Курортный город только начинал пробуждаться: молочники тарахтели по мостовым колесами огромных бидонов, дворники заканчивали мести тротуары, а петухи все еще продолжали услаждать округу раскатистой побудкой. Самые рьяные сторонники здорового образа жизни, едва проснувшись, уже брели на утреннюю прогулку или к Нарзанному источнику.
Возница домчал до Георгиевской за четверть часа. У дальнего дома стояла полицейская пролетка. Несмотря на ранний час, вокруг толпились местные жители. Вездесущая ребятня облепила ближайшие деревья и заборы. Двое любопытных мальчишек свалились с плетня прямо внутрь чужого двора и угодили под ноги городовому. Усатый «фараон» поднял сорванцов и вывел за калитку.
Отпустив извозчика, Куропятников прошел внутрь. В комнате пахло жженым магнием, табаком и… смертью. С этим непонятным, не поддающимся никакому описанию запахом, он сталкивался не единожды, и всякий раз чувствовал, как мелко начинали дрожать колени и становилось трудно дышать, будто в горло попадал обмылок. Ему иногда казалось, что это вовсе и не запах, а скорее некая субстанция – вроде тумана, – которая, покинув бездыханное тело, ищет новую оболочку. Но стоит ей в нее вселиться, как пышущий здоровьем человек вдруг слабеет, чахнет и вскоре так же, как и его предшественник, отправляется в мир иной. Откуда у него появились такие мысли, он объяснить не мог. Вполне возможно, что эту легенду ему поведала в детстве старая нянька, крепостная его отца, знавшая множество необыкновенных историй. А может, рассказал кто-то из соседских мальчишек. Да разве теперь вспомнишь? Как бы то ни было, но внешне он был спокоен и казался невозмутимым. И только очень наблюдательный человек сумел бы заметить маленькую особенность: очутившись с усопшим в одних стенах, Куропятников всегда стремился занять позицию у открытого окна. Именно поэтому он всячески избегал посещения анатомических комнат, располагавшихся, как правило, в подвалах со сводчатыми потолками. Вот и сейчас, бросив беглый взгляд на окостенелый труп, Афанасий Евтропович первым делом отворил окно и только после этого обратился к присутствующим:
– Личность убитого установлена?
– Да, – кивнул Круше. – Это беглый каторжник Александр Елагин. Один раз он уже оказывался в поле нашего зрения и даже был арестован, но во время конвоирования бежал. Это подручный Матушкина. И вполне вероятно, что на совести злодея немало крови. Кстати, он – один из подозреваемых по делу об убийстве ювелира Шварцмана и купца Сивухина. Оба были зверски замучены.
– А на этот раз, похоже, паук напал не на ту муху.
– Видимо, так.
– А кто здесь квартировал?
– Хозяйка сказала, что хату сняла одна важная дама. Уборку делать запретила. Внесла деньги за два месяца вперед, но больше ни разу не появилась. Вместо нее наведывался какой-то очень солидный господин, по-видимому, ее муж. Ни фамилий, ни имен добиться не удалось. Я уже не говорю о словесном портрете.
– Надо бы Матушкина расспросить, – предложил судебный следователь.
– Само собой, – кивнул Круше, – только он, хитрая бестия, лишнего не скажет. Я уже пытался найти с ним общий язык, да без толку.
– Ничего-ничего. Я ему быстро ума вставлю, – пригрозил полковник. – Но меня беспокоит другое: что ж, получается, этот самый Фартушин действительно все предвидел?
– Выходит, что так, – согласился Протасов.
– Знаете, господа, мне иногда кажется, будто мы в темном лесу потерялись: ковыляем, спотыкаемся о пни да кочки, а на свет божий никак выбраться не можем, – Куропятников сокрушенно вздохнул.
– Послушайте, – оживился капитан, – а что, если клин клином, а?
– Что вы имеете в виду? – полицмейстер с надеждой взглянул на коллегу.
– В Кисловодск на гастроли приехал необычный человек – то ли гипнотизер, то ли ясновидящий. Утверждает, что он может читать мысли. А что, если попросить его пообщаться с безумцем? Вдруг удастся хоть немного приоткрыть таинственную завесу?
– Делайте, что хотите. Главное – отыскать злодея.
Заслышав звук приближающейся коляски, полицмейстер заметил:
– А вот и пресса пожаловала. Илья Евгеньевич, – он обратился к следователю, только что закончившему строчить протокол осмотра места происшествия, – сделайте милость, поговорите сами с газетчиком. И увезите его куда-нибудь от нас подальше.
– Не сомневайтесь, Афанасий Евтропович. С этими чернильными душами я не церемонюсь.
Следователь собрал бумаги в портфель и вышел на улицу. Перекинувшись несколькими словами с репортером, он плюхнулся в коляску.
– Да, темна водица в облацех небесных, – вымолвил Куропятников, глядя вслед удаляющемуся фиакру.
23. «Предсказатель смерти»
После убийства на Георгиевской город напоминал корабль, получивший пробоину. Он еще держался на плаву и своим ходом шел в порт, но настроение у пассажиров было преотвратное. Кнопку «пуск» на торпедном аппарате нажал тот самый Гирша Эйдельман – репортер «Кавказского края». Передовица под названием «Предсказатель смерти» не только заинтриговала, но и переполошила весь Кисловодск. Сенсационный материал обсуждали в Нарзанных ваннах, у источника, в салонах и ресторациях.
Клим Пантелеевич прочитал эту статейку одним из первых. Еще две недели назад, при вселении в гостиницу, он предложил коридорному выгодный гешефт – за три целковых последний подсовывал под дверь адвокатского номера «Биржевые ведомости» и «Кавказский край». Сметливый малый, распознав выгоды от такого сотрудничества, заключил аналогичные договоренности и с остальными постояльцами «Гранд-отеля». И теперь его частенько можно было видеть снующим по этажам с увесистой пачкой газет, пахнущих свежей типографской краской.
В статье, впервые за последние годы, беззастенчивой критике подвергалось все полицейское начальство и говорилось о его неспособности отыскать злоумышленника. Все неудачи списывались на нерасторопность и медлительность стражей порядка. Их планы выставлялись напоказ, давая преступнику возможность обдумать дальнейшие шаги. Такая удивительная осведомленность корреспондента могла иметь место только при условии утечки информации со стороны тех, кто был близок к расследованию. Это обстоятельство неприятно обеспокоило Клима Пантелеевича, поскольку он неоднократно делился с Круше своими соображениями. Несомненно, что теперь злодей мог прибегнуть к неожиданным действиям, либо, понимая, что сыщики находятся на верном пути, залечь на дно. В данной ситуации было просто необходимо попытаться взглянуть на обстоятельства, изложенные Эйдельманом, глазами убийцы.
Именно поэтому, покончив с завтраком, Ардашев остался за столиком летнего кафе в одиночестве, позволив супруге присоединиться к Нижегородцевым в их очередном походе по модным салонам. Развернув газету, присяжный поверенный вновь погрузился в уже знакомый текст:
«Загадочные события происходят в нашем тихом и до недавнего момента безопасном городе. Всего за одну неделю мы оказались свидетелями двух жестоких и циничных убийств: в ложе Курзала найден труп с простреленной головой, а второго дня на Георгиевской обнаружен мертвец (беглый каторжник по прозвищу Сашка Лещ), накрепко привязанный к деревянному креслу. Говорят, он состоял в шайке некоего Матушкина – главаря местных жуликов.
