— Господи Иисусе… Да как же так… Вы не понимаете… Этого не было в контракте… только не бейте, у меня такая чувствительная кожа…
— Не будем, — прикусив губу, сказал Максим. — Хотя, знаете, уважаемый, за ваше так называемое творчество вас нужно не только побить, но также вздернуть на рее и терпеливо ждать, пока чайки выклюют вам горло.
— Господи, я знаю… — заикалась знаменитость. — Но людям же нравится… Боже, вы и меня хотите ограбить? — Он умоляюще всматривался в колючие глаза под бездушной маской.
— Хотелось бы, — кивнул Максим, — если вы окажете нам такую честь. Поверьте, уважаемый, это самое малое, что мы можем для вас сделать. Не хотите? Тогда добро пожаловать на рею.
— На этом корыте нет ни одной реи, — фыркнула Бобышка. — Максим, не пугай человека, посмотри, какой он душка. Ты просто мужлан, ты ничего не понимаешь в современном искусстве! Как я обожаю его последний хит… «О, моя дорогая, о, моя неземная…» А давай заставим его спеть?
— Издеваешься? — воскликнул Максим. — Ты еще автограф у него попроси! На ладошке — кровью!
— А что, идея! — ахнула Бобышка. — Сейчас устроим…
Пассажиров по традиции обыскали и загнали в трюм. «Спокойствие, граждане, на корм морским хищникам вы сегодня не пойдете. Мы сами сообщим спасателям, где вас искать». Пассажиры изрыгали проклятья, задирались, и двое напросились: одному Угрюмый выбил зуб, с другого Макар чуть не срезал скальп. Старпом в форменном френче, которого закрывали последним, внезапно заупрямился. Мужчине было лет сорок, у него было вполне располагающее лицо. Он схватился за дверную ручку.
— Желаете что-то сообщить? — нахмурился Максим.
— Желаю, подождите… — Тот покосился в черноту трюма, зашептал: — Я пойду с ними, я потерплю… Но должен сказать, мне очень нравится то, что вы делаете с этими людьми… Только так, другого языка они не понимают… Вы Каверин? Простите, но ваше лицо так часто появляется в телевизоре… Подождите, я уже говорю… Пару часов назад здесь были дружки Дудыря — их четверо, это коррумпированные сочинские полицейские, последняя мразь с большими покровителями… Эту публику тут все знают — полковник Колешня, майор Зимовченко, еще двое рангом ниже… Развязные невоспитанные менты, позорящие форму… Пили с хозяином, потом Дудырь их выставил, когда Анжела пожаловалась, что эти парни ее утомили. Они действительно вели себя нагло, матерились, оскорбляли гостей, хохотали, что им ничего не стоит их всех посадить… Я не думаю, что они, такие пьяные, далеко ушли — наверняка где-то встали и дрыхнут. У них команды нет, сами управляются. Наше судно оборудовано навигационной поисковой системой, вы можете их засечь. Яхта называется «Скиф». Почти малютка — водоизмещение 23 тонны. Длина — пятнадцать метров, производитель «Атлантис», модель 2008 года, серая с белым колеровка… Эти ублюдки едва не изнасиловали стюардессу Зину и избили матроса. Если вы поторопитесь, если вы действительно именно такие, как о вас думают люди…
— Мы обязательно поторопимся, уважаемый, — сказал Максим. — Благодарим за информацию. Но мы не можем помчаться прямо сейчас, кто тогда будет грабить вашу яхту? — А когда за старпомом захлопнулась дверь, он энергично зашептал Ильичу: — Давай, Ильич, поднимай информатора, извинись за ночной звонок и попроси информацию о майоре Колешне. Фамилия редкая, думаю, совпадений не будет… Угрюмый, живо к экрану и сканируй район. Ты знаешь, что искать. Остальным пятнадцать минут на поиск злата-серебра…
Полковник Колешня оказался матерым зверем. Он не только мозолистым кулаком боролся с преступностью, но еще крышевал подпольные игровые заведения, заведовал парочкой борделей, курировал наркодилеров и был причастен к заказным убийствам конкурентов — впрочем, последнее утверждение было на совести безответственных блогеров. Яхта блюстителей правопорядка расположилась неподалеку — милях в шести на запад. В кают-компании гремела музыка — пассажиры не слышали, как к ним приблизились пираты. Двое уже похрапывали. Двое сидели за столом, допивали коньяк, и мясистый тип, сыпля матерком, уверял собеседника, что он не пьян, он в состоянии встать за штурвал, а к утру привести эту «развалюху», которую давно пора менять, в квадрат, где отлично клюет морской окунь! А Дудырь — форменный козел! Мог бы и повежливее отнестись к старому другу, прибывшему поздравить его шлюшку с днем рождения! Пираты ворвались ураганом. И неожиданно встретили сопротивление! Вострубил бизон, и атакующую группу от кучки полицейских отрезал перевернувшийся стол. Очнулись спящие. Выстрелы в воздух не производили на них впечатления. Эти субъекты оказались крепкими орешками.
— Мочи ублюдков!!! — громогласно орал полковник, махая пудовыми кулаками. — Вы на кого руку подняли, чернь вонючая?!
Взревели остальные, кинулись в драку. Сеча была суровой, рвалась кожа, брызгала кровь. Менты отлично бились кулаками и подручными предметами. Был момент, когда пираты дрогнули — невзирая на численное превосходство. Стрелять в этом месиве было бесполезно. Завизжала Бобышка, она неудачно подставилась — и получила такую затрещину, что вывалилась в раскрытый иллюминатор!
— Верка! — страшным голосом заорал Макар и нырнул за Бобышкой. Максим вздрогнул, спина покрылась мурашками. Мелькнул нож у одного из обороняющихся, взвизгнул Фаткин — его полоснули по плечу. Он снова кинулся в драку, зачем?!
— Гриша! — охнула Светка — она металась «в резерве». И когда с Фаткиным случилась неприятность, кинулась, чтобы оттащить. И вновь Максим похолодел. Он орал что-то ужасное, дурное, повел на приступ поредевший отряд, активно молотя казенником автомата. Взревели оставшиеся в строю — Коляша, Угрюмый, Ильич, — набросились на полицейских. Бились с остервенелым упорством — кулаками, стульями. Отлетел с разбитой челюстью перекачанный борец с преступностью. Согнулся второй, получив по животу «мобильным» предметом мебели. Мясистый громила (неужели настоящий полковник?) уже задыхался, отступал, блокируя удары предплечьями. Прыжок, обманный финт, резкий удар лбом в переносицу — а дальше несложно, просто добить четырьмя прямыми ударами…
— Верка, ты живая?! — метался он по замкнутому пространству.
— Нет, я на грани вымирания… — стонала за кадром Верка. — У меня теперь голова на полчетвертого…
— Главное, чтобы у мужа не было на полшестого… — нервно хихикал Макар, которому было стыдно, что драка закончилась без него.
— Фаткин, ты в порядке?
— Царапина… — стонал Фаткин с таким надрывом, словно ему отсекли по меньшей мере голову.
Взбешенные пираты вязали избитых полицейских, волокли на палубу, бросали в шлюпку. Заработала лебедка, и мелкое суденышко опустилось на воду.
— И в чем прикол? — не понял Угрюмый.
— Пусть поплавают, — процедил Максим. — Взбесили они меня. А яхту утопим. Все равно старье, пусть новую покупают…
Двадцать минут на привычный грабеж. Только деньги, впрочем, немалые — пятнадцать тысяч североамериканских «рублей». Плюс моральное удовольствие — когда через вскрытые кингстоны хлынула вода и бог Посейдон поволок яхту в свои пучины…
