— Есть на пупке.
Люси зажала себе рот — не дай бог расхохотаться! — и повернулась к аппаратуре, делая вид, что рассматривает ее, между тем как ученый невозмутимо продолжал:
— Придется снять. Вас положат на этот стол и дадут очки, которые на самом деле представляют собой два пикселизированных экрана. Во время показа фильма аппаратура будет регистрировать активность вашего мозга. Пожалуйста…
Кашмарек вздохнул:
— Господи, знала бы моя жена…
Майор отправился в белую комнату, где его ждал человек в белом халате, а Люси с хозяином лаборатории поднялись в помещение типа командного пункта: куда ни глянь — мониторы, разноцветные кнопки и компьютеры. Можно было подумать, они в интерьере летающего корабля из «Star Trek».
[14]
Пока Кашмарек устраивался на столе-кушетке, Люси задала вопрос, который давно уже вертелся на языке:
— А теперь-то что, собственно, будет?
— А теперь мы будем смотреть фильм одновременно с ним, но как будто изнутри его мозга. Впрямую.
Беккер явно забавлялся, глядя на удивленную собеседницу.
— Сегодня, уважаемый лейтенант полиции, мы стоим на пути проникновения в важнейшие тайны мозга, особенно в те, что связаны с изображением и звуком. Самый древний карточный фокус — отгадывание карты — очень скоро можно будет засунуть куда-нибудь в дальний угол чердака.
— Что вы этим хотите сказать?
— Если вы покажете вашему коллеге, находящемуся под этим сканером, игральную карту, я смогу угадать, что это за карта, видя на мониторе отображение активности его мозга.
Внизу чувствующий себя не слишком уверенно майор укладывался на стол. Ассистент надел на него странные очки с квадратной оправой и матовыми стеклами.
— То есть вы хотите сказать, что… можете читать мысли?
— Чтение мыслей теперь не совсем химера, потому как самые простые мыслеобразы мы способны спроецировать на экран уже сегодня. Когда вы на что-то смотрите, включаются тысячи мельчайших участков зрительной коры головного мозга, и в элементах, которые мы называем вокселями, воссоздается та же, практически единственная в своем роде картинка. Таким образом, мы — с помощью сложных математических вычислений — получаем возможность соединить изображение с картографией мозга и зарегистрировать все в своей базе данных. Можно и наоборот: поскольку любой набор вокселей отражает данные, полученные с томографа, и теоретически соответствует некоему изображению, мы способны, найдя в своей базе эти данные, восстановить их в образ и, стало быть, показать, о чем вы думаете.
— Фантастика!
— Вы правда так считаете? К сожалению, объем этой самой мелкой нашей единицы, вокселя — всего пятьдесят кубических миллиметров, и в нем отражается всего пять миллионов нейронов, тогда как, в соответствии с имеющимися на сегодня лабораторными данными, нейронов в человеческом мозге содержится примерно пятнадцать миллиардов. Потому, пусть даже сканер у нас очень мощный, пока мы судим о мозге, как можно было бы судить о городе, глядя на него с неба и толком не различая, куда ведут улицы, в каком архитектурном стиле построены дома… Тем не менее это гигантский шаг вперед. С тех пор как одному гениальному ученому пришла в голову идея напоить людей кока-колой и пепси внутри томографа, нет больше никаких ограничений. Людям завязывают глаза и — прежде, чем дать им попробовать напиток, — спрашивают их, какой они предпочитают. Большинство отвечает: кока-колу. А вслепую те же люди выбирают вкус пепси! Почему? Сканирование показывает, что зона мозга, называемая «путамен», иными словами, подкорковое ядро, сильнее реагирует на пепси, чем на колу. А ведь именно здесь, в подкорковом ядре, находятся центры удовольствия. Отсюда и выбор.
— Значит, рекламная кампания кока-колы сводится к тому, что вынуждает людей выбирать именно коку, тогда как человеческий организм на самом деле предпочитает пепси?
— Именно так. На наши сканеры сейчас буквально набросились все крупные рекламные агентства. Нейромаркетинг позволяет увеличить рост потребления того или иного бренда, оптимизировать способ передачи рекламного сообщения покупателю и обеспечить запоминание переданного. Мы можем показать зоны мозга, которые обычно задействованы в процессе покупки, — такие, как островковая доля, или попросту островок, представляющий собой центр боли и оценки; как срединная часть префронтальной коры; как подкорковое ядро — о нем уже только что говорилось; как треугольная долька — клин. Вскоре достаточно будет рекламе оказаться в поле вашего зрения — и готово: на вас уже воздействовали. Даже если ни ваши глаза, ни уши не обратили, скажем так, внимания на месседж, послание это будет исследоваться вашим мозгом таким образом, чтобы простимулировать процессы запоминания и в дальнейшем покупку.
— Но это же чудовищно!
— Это будущее. Жизнь становится все сложнее, все утомительнее. А что вы делаете, когда устали, уважаемый лейтенант? Не правда ли, вы закрываетесь у себя дома, садитесь перед экраном телевизора и расслабляетесь? Вы — будто кран отворачиваете — открываете себя образам, изображениям, сознание ваше почти отключено, вы почти спите. И как раз в этот момент вы становитесь отличной мишенью, вам можно вбить в голову все, что нужно.
Да, это одновременно чудовищно и ошеломляюще. Миром управляют образы, барьеры, которые ставит сознание, сметаются, осуществляется непосредственный контроль подсознания. Можно ли в таких условиях говорить о свободе? Глядя на совершенные аппараты, предназначенные для воздействия на мозг, Люси подумала об иллюзии оптограммы: а ведь вот она — во плоти, и, в конце концов, надежды на нее отнюдь не так уж нереалистичны.
— То есть я не ошибусь, сказав, что кинокадр может оставить отпечаток прямо в мозгу?
— Именно так. Вы поняли самую суть нашей работы. Вы у себя в полиции изучаете пальцевые отпечатки, а мы — мозговые. Любое действие оставляет след, тут нет исключений. Главное — научиться выявлять эти следы и обладать инструментарием, который позволит их использовать.
Люси подумала о методах, которые применяются в ходе следствия криминалистами. Здесь ведь делается то же самое, только с серым веществом…
— Конечно, технически мы еще на уровне Средневековья, но через несколько лет, наверное, изобретут аппаратуру, способную визуализировать чужие сны. Знаете ли вы, что в Соединенных Штатах уже ведутся разговоры о том, чтобы устанавливать в суде сканеры мозга? Представляете себе машину, которая может показать на экране все, что хранится в памяти обвиняемого? Никакой тебе больше возможности соврать, никаких лжесвидетельств, каждый приговор — правильный… Я уж не говорю о других областях применения — таких, как медицина, психиатрия, система принятия решений в предпринимательстве. Ну и в равной степени это поспособствует возникновению нового вида политики — нейрополитики, а она даст возможность доступа к истинным чувствам, какие вызывает та или иная кандидатура на выборах у избирателей.
