— Это… это просто невероятно, черт бы вас всех побрал! — выкрикнул Джонатан. Казалось, голос у него вот-вот сорвется. — Кто-то убил Кэти, и вы хотите, чтобы я вам что-то объяснял? Это ваша работа, а не моя. Вы должны мне все объяснить, а не обвинять в…
Я вскочил, отшвырнул в сторону блокнот и навис над Девлином.
— Местный житель, от тридцати пяти и старше, двадцать лет живущий в Нокнари. Тот, у кого нет алиби. Кто знал Питера и Джеми, ежедневно общался с Кэти и имел мотив для убийства всех троих. На кого это похоже, как по-вашему? Назовите мне еще хоть одного человека, который подходит подданное описание, и, клянусь Богом, я немедленно отпущу вас и больше никогда не трону. Давай, Джонатан, выкладывай. Имя. Одно имя.
— Так арестуйте меня! — заорал он, выставив руки вперед. — Давайте, раз вы так уверены, с вашими уликами и прочим дерьмом… Арестуйте меня! Давайте!
Не могу передать — а вы вряд ли можете представить, — как сильно мне этого хотелось. Вся жизнь промелькнула у меня перед глазами, как, говорят, бывает у тонущих людей: ночные слезы в холодном дортуаре, «восьмерки» на детском велосипедике («Мама, смотри, я могу без рук!»), теплые сандвичи в кармане брюк, голоса детективов, бесконечно бубнящие над ухом… Но я знал: у нас нет настоящих улик, мы не сможем его прижать и через двенадцать часов он выйдет в эту дверь свободный как птица и виновный до мозга костей.
— Ну да, конечно, — буркнул я, вздернув рукава рубашки. — Нет, Девлин. Нет. Ты весь вечер вешаешь нам лапшу на уши, и я сыт этим по горло.
— Арестуйте меня или…
Я бросился на него. Он отскочил назад — стул полетел на пол, — отступил в угол и сжал кулаки. Кэсси уже висела на мне, вцепившись в мою руку.
— Господи, Райан! Перестань!
Мы проделывали это много раз. Когда знаем, что подозреваемый виновен, а признания не выбить никакими силами, это наш последний способ. После вспышки ярости я остываю и, стряхнув руки Кэсси, все еще злобно смотрю на допрашиваемого. Потом мои плечи расслабляются, я выпрямляю спину и сажусь, нервно барабаня по столу, пока Кэсси продолжает допрос, посматривая на меня, — не случится ли новый приступ. Через несколько минут она хлопает себя по лбу, проверяет мобильник и говорит: «Черт, мне надо идти. Райан… постарайся не волноваться, ладно? Вспомни, чем все закончилось в прошлый раз», — после чего оставляет нас одних. Обычно уловка срабатывала, чаще всего мне даже не приходилось опять вставать со стула. Сколько раз мы так поступали — десять, двенадцать? Каждая деталь отработана, как в каскадерском трюке.
Но только не сейчас: теперь все происходило всерьез, словно до сих пор мы занимались тренировкой, и я раздражался из-за того, что Кэсси этого не понимала. Попытался высвободить руку, но Кэсси была сильнее, чем я ожидал, с железной хваткой, и я услышал, как затрещал какой-то шов. Мы тяжело топтались на месте, борясь друг с другом.
— Отцепись от меня…
— Роб, нет…
Я едва расслышал ее голос сквозь гудящий в голове шум. Видел только Девлина — тот набычился в углу, подняв руки и опустив голову, как боксер, в двух шагах от меня. Я со всей силы рванул руку и почувствовал, что пальцы Кэсси соскользнули, но под ноги мне попался стул, и прежде чем я успел отбросить его в сторону, она пришла в себя, схватила меня за другую руку и профессиональным движением заломила ее за спину. Я охнул.
— Ты что, совсем спятил? — прошипела она мне прямо в ухо. — Он ничего не знает!
Ее слова отрезвили меня как холодная вода. Я понимал, что, даже если она ошибается, у меня нет возможности что-либо изменить. Я сразу стал беспомощным и слабым, как выпотрошенная рыба.
Кэсси уловила эту перемену. Она выпустила меня и быстро отошла, готовая к новой схватке. Мы тяжело дышали, глядя друг на друга как враги.
На нижней губе Кэсси расплывалась темное пятно, и я сообразил, что это кровь. На мгновение я испугался, что ударил ее. Затем догадался, как все произошло: когда я высвобождал руку, кулак Кэсси сорвался с рукава и попал по губе, разбив ее о зубы.
— Кэсси, я… — пробормотал я.
Она пропустила мои слова мимо ушей.
— Мистер Девлин, — спокойно произнесла она, будто не случилось ничего особенного; только в голосе слышалась едва заметная дрожь. Джонатан, о существовании которого я уже забыл, вышел из угла и покосился на меня. — Пока мы отпустим вас без предъявления обвинений, но я настоятельно рекомендую вам оставаться в пределах досягаемости и не пытаться контактировать с жертвой изнасилования. Вам ясно?
— Да, — с запинкой ответил Джонатан. — Хорошо.
Он поставил упавший на пол стул, снял с его спинки свое скомканное пальто и раздраженно натянул на себя. Он обернулся и бросил на меня жесткий взгляд, словно хотел что-то сказать, но передумал и вышел, с отвращением качая головой.
Кэсси последовала за ним, резко хлопнув дверью, правда, из-за амортизирующего механизма хлопок получился неубедительным.
Я упал на стул и уронил голову на руки. Ничего подобного со мной раньше не было. Всегда ненавидел насилие, от одной мысли о нем меня тошнит. Никогда никого не бил, даже когда работал префектом и обладал властью.
Я причинил боль Кэсси… Я сидел на стуле и размышлял, не сошел ли я с ума.
Через несколько минут Кэсси вернулась, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, засунув руки в карманы джинсов. Кровь на ее губе засохла.
— Кэсси, — проговорил я, протерев ладонями лицо, — мне очень жаль. С тобой все в порядке?
— Что все это значило?
На ее щеках горело два ярких красных пятна.
— Мне показалось, он что-то знает. Я был уверен.
Руки у меня дрожали так, что это выглядело ненатурально, точно я изображал состояние шока. Я попытался унять дрожь, крепко сжал руки.
Помолчав, она сдержанно заметила:
— Роб, тебе это не под силу.
Я не ответил. После долгой паузы услышал, как за ней закрылась дверь.
15
Ночью я напился в стельку, как не напивался уже лет пятнадцать. Половину ночи просидел в ванной комнате, уставившись стеклянным взглядом на унитаз и надеясь, что меня стошнит. Свет в моих глазах пульсировал в такт ударам сердца, а в углах двигались и копошились какие-то отвратительные тени, исчезавшие, когда я моргал. Наконец я решил, что, раз меня не выворачивает наизнанку, к тошноте можно притерпеться. Я поплелся в свою комнату и, не раздеваясь, плюхнулся на застеленную кровать.
Снилось мне что-то мрачное и скверное. Кто-то метался и орал в бесформенном мешке, рядом чиркали зажигалкой и смеялись. Потом осколки стекла в кухне, плачет женщина. Я снова стажер в глухом районе, на холмах укрылись Джонатан Девлин и Кетл Миллз, они живут в лесу с охотничьими собаками и ружьями, мы должны их поймать: я и два других детектива, высоких и тощих как восковые мумии. Мы бредем по полю, увязая в жидкой грязи. В какой-то момент я проснулся, корчась в мокрых от пота простынях, но сразу заснул, даже не успев понять, что это сон.
