– Ирка, – ответила она прежде, чем успела подумать. Есть
вопросы, ответы на которые записаны на подкорку, и выскакивают быстрее, чем
разум успевает предостеречь, что лучше промолчать.
– Ирка? – удивился Меф. – Я знал когда-то одну Ирку… Ту
самую, которую ты похитила и вернула. И зачем тебе это надо было? Нелепость
какая-то. Одни Ирки крадут других.
Память нашарила нить, но тотчас ее упустила. Ирка испытала одновременно
и боль, и облегчение. «Он совсем ничего не понял. Даже сейчас! А… это же все
магия!» – подумала она.
Мимолетно, но верно валькирия-одиночка сообразила, что, даже
назови она ему свою фамилию, Меф никогда не связал бы ее с той, другой, до тех
пор, пока она намеренно не пожелала бы открыть тайны. Магия, магия, магия…
«Никто из прежних знакомых валькирии не узнает ее. Валькирия
не должна открывать никому тайны. Иначе тайна защитит себя сама, и всякий
услышавший ее умрет», – прозвучало в памяти навеки затверженное.
Неожиданно ногу Мефа охватило точно жидким огнем. Вскочив,
он сунул руку в карман и, дуя на пальцы, достал стеклянный шар. Сплошной темный
туман, прежде заполнявший его, сменился золотым, настойчиво искристым,
пылающим. Казалось, сияние пытается пробиться наружу и опалить Мефу руку.
Валькирия с недоумением уставилась на шар.
«Она не понимает, что это! Бросить его и все. Я получу ее
эйдос, и дарх, который пришлет мне Лигул, будет чем заполнить», – подумал Меф.
Все казалось таким простым. Искусительно простым. Просто
разжать пальцы.
– Откуда это? Там внутри свет! – сказала Ирка.
Меф очнулся.
«Да уж. Знала бы ты, какой там свет», – подумал он.
Шар раскалялся в ладони у Мефа. Он едва удерживал его.
Буслаеву чудилось, что он слышит запах собственной горелой плоти. То, что он
продолжал перебрасывать его из руки в руку, почти не спасало. Еще немного, и
шар закончит все сам.
– Здесь есть окно? – крикнул он Ирке.
– Зачем тебе!
– Открой его! Живее!
Мефу казалось, что голос его прозвучал спокойно, но,
наверное, в нем было нечто, заставляющее поторопиться. Валькирия на миг
застыла, принимая решение, а затем метнулась к стене и сорвала персидский ковер,
утепляющий стену. За ковром оказался люк, который Ирка без церемоний вышибла
наружу ударом ноги.
Подскочив к окну, Меф размахнулся и с силой швырнул шар
между деревьями. Тот прошел по дуге, задел ветку и упал в сугроб метрах в
двадцати от «Приюта валькирий». Ирка хотела посмотреть, но Мефодий сбил ее с
ног и навалился сверху.
Несколько секунд прошло в томительном ожидании. В комнату
сунулся Антигон и в замешательстве запрыгал на пороге. Ничего не поймешь в этом
переменчивом мире. То ли омерзительная хозяйка убивает прекрасного Буслаева, то
ли милый принц Буслаев убивает омерзительную хозяйку.
– Встань с меня! Ходишь с ногами по душе, так не ходи хотя
бы по спине! – озлобленно крикнула Ирка.
Меф начал приподниматься, но тут за окном запоздало полыхнуло.
Это не был взрыв в привычном понимании. Из снега беззвучно взвился на огромную
высоту и тотчас опал узкий столб золотистого света. Вдали залаял пес. Меф
вскочил и подбежал к люку. Ему почудилось, что он увидел нечто желто-белое,
скрывшееся в кустарнике.
Ирка удивленно смотрела на Мефа и шевелила губами. Похоже,
она хотела что-то спросить, но не спрашивала. Мефодий внезапно ощутил, что ему
нечего сказать. Он приходил убить валькирию. Не убил. Хотел отнять эйдос – не
отнял. Даже шар и тот выбросил. Что тут скажешь?
Он буркнул что-то, что могло сойти за прощание, вышел из
комнаты и спустился по канату. Ирка стояла у люка и смотрела, как он уходит,
увязая в снегу.
Антигон стоял у дверей, переминаясь с ноги на ногу. Он
умирал от любопытства и ждал объяснений.
– Зачем заходил Дохляндий Осляев? – спросил он.
Ирка не ответила. Она стояла к кикимору спиной, и плечи ее
вздрагивали.
– Будем считать, что он заходил выпить кофе! – ответил сам
себе Антигон, утоляя любопытство. Он уже понял, что никто ему ничего не скажет.
Что ж, лучше такое объяснение, чем совсем никакого.
Меф вернулся в резиденцию мрака в глубокой задумчивости.
Арей ждал его, причем даже не в кабинете, а в приемной, что свидетельствовало о
большом нетерпении.
– Где? – без предисловий спросил Арей, едва Меф появился.
– Что?
– Эйдос валькирии. Ты его принес? Я жду!
Арей протянул руку. Массивная и короткопалая – никогда
прежде рука мечника не казалась Мефу такой огромной и загребущей, как ковш
экскаватора.
– Я его не принес. Не сумел, – сказал Меф, заставляя себя
спокойно посмотреть в глаза Арею. Он знал: мечник терпеть не может трусливых
уверток и отговорок. Лучше сказать ему прямо.
– Почему не сумел? Струсил? У тебя не было возможности?
– У меня имелась отличная возможность. Я фактически ничем не
рисковал, пока она была волчицей. Наконец, я мог бы заставить ее отдать эйдос,
угрожая убить слугу… Но я не сделал ни того, ни другого, – сказал Меф.
Арей склонил голову и мрачно, исподлобья посмотрел на Мефа.
Его взгляд прожигал. Меф ощутил на мгновение сверлящую боль. Видно,
опомнившись, Арей закрыл глаза.
– А шар? – спросил мечник с убийственным презрением.
– Он мне не пригодился.
– В самом деле? А что тебе вообще может пригодиться? Тогда
дай его сюда!
– Не могу.
– Почему?
– Я его выбросил.
– Ты выбросил мой шар? Шар мрака? Просто взял и выбросил?
Тогда почему, будь ты проклят, я этого не почувствовал? Это не могло пройти
незамеченным! Ты лжешь мне! – Голос Арея, поначалу тихий, набирал обороты. Под
конец он стал таким громким, что у Мефа заложило уши.
