– В каком смысле устала? Что, совсем?.. Ай, нюня моя! Что
бедный несчастный Хнык сделал вашему мечу? Взял у него в долг и не отдал?
Обидел его маму? Почему ему так хочется меня прикончить?
Рука Мефа снова дрогнула. Заметно было, что клинку Древнира
суккуб сильно не нравится. Его конец стал подозрительно изгибаться. Поняв, чем
он рискует, суккуб взвизгнул.
– Не затягивай! Чем быстрее ты все расскажешь, тем больше
шансов, что я сумею убрать его в ножны, – заметил Меф.
Перепуганный Хнык облизал губы и, не сводя глаз с
кривящегося клинка, затрещал, как счетчик Гейгера.
– Гервег! Новый советник Лигула! Он хочет, чтобы я выманил
Даф из резиденции. Придумал бы все, что угодно, но чтобы она хотя бы на минуту
вышла наружу.
– Зачем?
– Уберите меч!.. Он меня щекочет!.. Они пришлют стражей,
чтобы Даф схватили и доставили в Тартар.
Меф кивнул. Это он и без того знал.
– Зачем?
– Да не знаю я, правда не знаю… Кто я такой, чтобы сам Лигул
открыл мне тайну? Я жалкий, я ничтожный, я…
– Рука разжимается. Я предупреждал, чтобы ты не тянул… Когда
ты должен выманить Даф?
– Вечером второго числа, наследник. Больше я ничего не знаю!
Ничего!
На этот раз Меф ему поверил. Срок, названный Хныком, вполне
совпадал со сроком, о котором упоминал советник Лигула. Итак, второго февраля.
Усмирив клинок, Меф спрятал его в ножны. Меч Древнира разочарованно зазвенел.
Он предпочел бы не оставлять суккуба в живых.
– Что нам делать, наследник? Если Гервег или Лигул узнают,
что я проболтался, бедного Хныка убьют, совсем убьют… – протягивая к нему руки
– одну тонкую, женскую, и другую, грубую и сильную, спросил суккуб.
Меф изучающе посмотрел на него. Насколько можно доверять
суккубу? Хотя дело и так зашло слишком далеко.
– Они не узнают. Во всяком случае, не от меня! Но держись от
Даф подальше. Тебе все понятно? Клянусь эйдосом, увижу рядом с Даф – зарублю.
Суккуб быстро заглянул в темные глаза Мефа и торопливо
закивал:
– Конечно, наследник! Хнык все понимает! Если Хныка не убьет
Лигул, его убьет Буслаев… Не убьет Буслаев – убьют Арей или светлая… Хныку себя
жалко. Почему он, такой красивый, должен всех бояться? Почему все не могут
просто любить Хныка, гладить его, целовать? Вначале спинку, потом шейку, потом
ушки, потом, возможно, животик…
Меф передернулся.
– Оставь свои фантазии для доктора Фрейда! Сгинь!
Суккуб жалко улыбнулся женской половиной рта.
– Хорошо, наследник! Хнык все понимает. Хнык не хочет
умирать. Он попытается затеряться… Он не сунется к Даф. Он обманет Лигула,
обманет Гервега, всех обманет. Он знает местечко, где его никто не найдет.
Никто и никогда… Хнык заляжет на дно.
– Ни Лигул, ни Гервег не должны знать, что мы с тобой
встречались! – предупредил Меф.
Суккуб закивал так поспешно, что едва не потерял голову:
– Само собой! Хнык ни с кем не встречался!.. Он одинокий,
совсем одинокий… Никогда ни с кем не встречался!.. Как вы думаете, наследник,
Хныка кто-нибудь когда-нибудь полюбит большой и чистой любовью? Или все его
будут только подло желать?
Меф досадливо отмахнулся. Ему было уже не до суккуба. А тот
все не отставал. Ощущал жар непроданного эйдоса и, теряя голову, жался к Мефу,
как голодная собака. Приседал, вставал на цыпочки.
– Какой-то мудрец, нет, не я – какой же я мудрец? я всего
лишь скромный гений! – говорил, что неразделенной любви не бывает. Бывает
только неразделенная похоть… Мысль какая, а?
Меф потянулся к ножнам. Уловив его движение, суккуб
отпрыгнул.
– Все-все! Меня уже нету! Я залег на дно! Я просто милое
воспоминание, ваш сладкий сон в июньскую ночь!
То и дело оглядываясь, Хнык быстро направился к выходу, но
вдруг остановился и, нелепо щурясь, что у суккубов, выверенных до последней
ноты, было верным признаком искренности, быстро крикнул:
– Берегите вашу великую любовь! В нашем замусоренном
страстями мире давно не было ничего такого же красивого!.. Даже мы, суккубы, в
умилении. Мы умеем ценить прекрасное. И не думайте: Хнык умеет быть
благодарным! Чмоки-чпоки, наследник!
Суккуб лукаво подмигнул Мефу миндалевидным правым глазом и
растаял.
Глава 9
Третья сила
Человек должен возвыситься над жизнью, он должен понять, что
все события и происшествия, радости и страдания не затрагивают ее лучшей и
интимной части.
Артур Шопенгауэр
Меф вышел из душевой, миновал раздевалку и свернул в один из
проходов, где вдоль стены тянулись длинные гофрированные трубы. В конце
коридора была приоткрытая дверь, в которую Меф и заглянул. Почти все небольшое
помещение занимал неглубокий квадратный бассейн, из тех, что обычно устраивают
в банях. С его поручней свисал старый полосатый халат. Меф узнал его: это был
халат Арея, подаренный мечнику одним стражем из Бухары.
Почти сразу из парной раздался шипящий звук, какой бывает,
когда поддаешь пару. Значит, Арей все еще был здесь. Меф скинул свитер, рубашку
и потянул на себя дверь парной. Ему показалось, что он оказался в геенне
огненной. В полутемной парной висело колеблющееся марево. Камни были накалены
докрасна.
– Закрывай скорее дверь, мальчик мой! Ты хочешь меня
заморозить? Мое хрупкое здоровье не перенесет сквозняка, – прозвучал знакомый
голос.
На лавке лежал Арей. Здоровенный лысый банщик хлестал его
березовым веником. На красной распаренной спине мечника Меф заметил не менее
дюжины давних шрамов.
– Ну и жарко у вас тут! Просто как в геенне! – сказал
Буслаев и тотчас пожалел о своих словах.
Арей расхохотался:
– Тоже мне: сравнил палец с рапирой! Хорошо, что Лигул уже
уехал. Он давно мечтает затащить тебя в Тартар на экскурсию. А то как? Наследник
и никогда не бывал в собственных владениях? Геенна, синьор помидор, это чистый
сгусток огня. И тут же рядом – холод, от которого трескаются кости…
– Но зачем? – наивно удивился Меф.
