– И что я должен сделать со всеми этими книгами? – продолжал
допытываться Меф.
Арей молчал, и у Мефодия возникло нехорошее ощущение, что он
уже получил ответ. Меф неосторожно коснулся одной из книг, и с ее страниц на
пол закапала кровь. Другая книга, Меф это точно видел, заложена была желтым
пальцем с грубым, как панцирь черепахи, ногтем.
– Некоторые читатели ошибочно думают, что это они
заглатывают книги. На самом деле это книги заглатывают их, – пояснил мечник.
– Угу… Я так и понял, – сказал Меф, пытаясь не смотреть на
палец. Ему казалось, что тот шевелится. Арей нахмурился.
– Мрак смотрит на тебя с надеждой и ожиданием. А что ты
умеешь? – продолжал Арей.
Не меняясь в лице, он едва заметно моргнул левым глазом, и
тотчас за спиной у Мефа возник двойник Арея с коротким кривым кинжалом. Он
коротко шагнул и ударил, метя под лопатку.
Не оборачиваясь, Меф сомкнул руки и мгновенно окутался
плотным фиолетовым полем. Приняв и отразив удар кинжала, поле сформировалось в
узкий луч и мгновенно, не дав двойнику разорвать дистанцию, атаковало его в
горло. Пронзило шею и вышло сзади. Двойник Арея грузно упал и исчез. Меф даже
не обернулся. С недавних пор он видел все, что происходило за его спиной.
– Дилетантство! Ты позволил ему ударить себя! А не должен
был дать вообще замахнуться! Будь там не жалкий клон, а я сам, одним недоучкой
на свете стало бы меньше, – раздраженно сказал Арей.
– Ну не все дерутся так, как вы! – заметил Мефодий.
Арей нахмурился. Неведомая сила отбросила Мефа на стену. Он
даже не успел сгруппироваться. От сильного удара перехватило дыхание. Перед
глазами запуржили темные точки. Меф стремительно вскочил, готовый защищаться.
Правило первое: «Когда тебе больно, не подавай виду, потому что когда добивают,
это еще больнее».
Повторной атаки не последовало.
– Ненавижу лесть, особенно если она граничит с хамством! –
произнес мечник.
– Почему с хамством?
– Не все дерутся так, как я? Вслушайся и пойми, что ты
сказал! НИКТО НЕ ДЕРЕТСЯ ТАК, КАК Я! – рявкнул Арей.
Меф внутренне улыбнулся, внешне сохраняя почтительный вид.
Он знал, что если губы его хотя бы немного шевельнутся, выдавая улыбку, Арей
снова его ударит. Самолюбие – один из пунктиков стражей мрака. Каждый страж
считает себя первым хотя бы в чем-то. Пусть даже в одной бесконечно узкой и
даже где-то скользкой области, вроде режиссуры женских снов.
Но мечник мрака уже утих. Он был столь же отходчив, сколь и
вспыльчив.
– Малютка Лигул, да хранит мрак его благородный горб!.. –
Арей поклонился парадному портрету Лигула, который передернулся от такой наглости,
– считает, что твои занятия в теперешнем их виде не дают эффекта. Чему можно
научить человека, который бегает от знаний, как от бешеной собаки? Отныне,
синьор помидор, ты будешь заниматься исключительно самообразованием.
Меф просиял. Ура! Самообразование! Больше никаких плохо
прожаренных учителей из Тартара! Никаких заикающихся духов, разложившихся
профессоров юридического права и тоскливых лекций от полуночи и до первых
петухов. «Где они только выкапывают таких педагогов?» – вздыхал иногда Меф. «А
вот этого тебе лучше не знать!» – говорила Улита, косясь на комнату, где у них
лежали лопаты.
И хотя теперь Меф старался, чтобы лицо его осталось
равнодушным, каким оно и должно быть у истинного стража, от Арея ничего не
укрылось.
– Ты рад? – удивился он.
– Правда, больше никаких уроков и лекций? – выпалил Меф.
– Я же сказал. Так ты рад?
– Служу мраку! – отрывисто выкрикнул Меф. С недавних пор он
усвоил, что Арей любит мужские ответы – ясные и четкие, несколько с армейским
уклоном.
Однако мечник в данный момент не был настроен на муштру. Его
узкие глаза смотрели на Мефа, пожалуй, не без сожаления. Правая бровь ближе к
виску была рассечена давним сабельным ударом.
– Ну служи, служи!.. – загадочный прищур. – Но на твоем
месте я бы не радовался. Посылая эти книги, крошка Лигул оказал тебе услугу
сомнительного свойства. Хотя, сдается мне, что других услуг он никому и никогда
не оказывал.
– Почему сомнительного?
– Посмотри на переплеты книг. Ты не замечаешь ничего
подозрительного?
Меф посмотрел, стараясь думать, что кожа, которой они
обтянуты, все-таки телячья. Хотя бывают ли у телят заросшие ножевые шрамы? В
центре каждого переплета помещалась жирная руна, похожая на раздавленного, но
еще живого жука, вяло шевелящего лапками.
– Везде одна и та же руна… Недавно начертили, да? – спросил
он.
– Именно, запомни ее хорошо. Мы в свое время называли ее
«руной выпотрошенного школяра». Всякий раз, как ты не сделаешь домашнее задание
или будешь читать книгу невнимательно, пропуская строки, руна выпотрошенного
школяра сделает тебе, скажем так, замечание.
Руна нетерпеливо зашевелилась. Было похоже, она готова
сделать его прямо сейчас, не дожидаясь начала занятий.
– Выпотрошит? – забеспокоился Мефодий.
Арей смягчился.
– Выпотрошит, конечно, сильно сказано. Твои внутренности
останутся на месте, но ощущение при этом будет такое, будто они уже готовы тебя
покинуть. Я бы даже сказал, что у тебя волей-неволей проявится… э-э…
болезненный интерес к учебе… В общем, отныне и до тех пор, пока все эти книги
не будут прочитаны, четыре-пять часов здорового чтения в день тебе обеспечены.
Мефодий посмотрел на портрет Лигула. Он был уверен, что
научился контролировать свои эмоции и внешне ничем себя не выдал. Арей, однако,
оказался прозорливее.
– Но-но, мягче на виражах, синьор помидор! Конечно, полезно
поедать начальство глазами, но перед этим его лучше оглушить. Вживую это
слишком болезненно. Не правда ли, братец Лигул?
Лигул на портрете поморщился, будто выпил разбавленного уксуса
и закусил трухлявым грибком. Меф в который раз задумался, что заставляет
горбуна мириться с существованием Арея? Должно быть, глава Канцелярии мрака
исходит из того, что Арей – фигура карьерно и политически несуществующая. Это
кувалда, которой можно лишь просаживать стены. «Ничего, – говорит себе Лигул, –
еще немного, и я заменю его кем-то другим». Однако время идет, а надобность в
кувалде не пропадает. Да и кому бедняга Лигул может верить абсолютно? Не тем же
льстецам из его Канцелярии, что, внешне истекая сахарным сиропом, готовы
сплясать лезгинку на его трупе.
