Поэтому у мужчины извне – плюс, активная деятельность,
изнутри – минус, пассивная восприимчивость; у женщины извне – минус, пассивная
восприимчивость, изнутри – плюс, активная деятельность; поэтому женщина – это
мужчина, но с заменой полюсов на противоположные.
Й. Геррес
Вскоре после бегства Эссиорха и исчезновения Дафны от
резиденции мрака ушла и Ирка, придерживая под руку прихрамывающего Багрова.
Тому изрядно досталось в схватке. Помимо удара эфесом в лицо, он получил рану в
ногу, куда более опасную, учитывая, что нанесена она была магическим оружием.
– Удачи! – сказала Ирка Мефу таким старательно равнодушным
голосом, что умная Улита настороженно подняла бровь.
– Как вы доберетесь? Вам помочь? – спохватился Меф, догоняя
Ирку.
– Принять твою помощь? Да я скорее сдохну в канаве! – упрямо
ответил Багров.
– Как хочешь, – отвечал Меф, с трудом удерживаясь от
реплики, что это блестящая идея.
– Спасибо, Меф, не надо помогать. Мы сейчас телепортируем, –
заверила Мефа Ирка.
– И не думай, что ты победил! Я с тобой еще встречусь,
наследник! – предупредил Багров, глядя на Мефодия взглядом, далеким от
обожания.
Сам того не замечая, он так сжал плечо Ирки, о которое
опирался, что она едва не вскрикнула. Меф не ответил. Только пожал плечами. С
теми, кому больно, не спорят. Боль, как физическая, так и душевная, лишает
человека способности мыслить трезво.
За Иркой и Матвеем тащился Антигон, навьюченный, помимо
собственной булавы, шлемом валькирии и саблей Багрова.
– Скажите, пожалуйста, что я сегодня злой, а то бы всех вас
поубивал, красавчики продрыглые! – заявил он на прощание Улите и Арею.
Арей молча поклонился. Затем, кивнув на удаляющегося
Багрова, сказал Мефу без насмешки:
– Ого. У тебя уже есть личный враг! Уважаю!
– Я бы предпочел хотя бы одного личного друга, – сказал Меф.
– Ну, дорогой мой! Ты хочешь слишком много и без хлеба. В
запросах нужно быть скромнее, и тогда нет-нет, глядишь, до чего-нибудь
доковыряешься! – резонно отвечал мечник. Он немного помолчал, посмотрел на
груду трофейного оружия и поинтересовался вскользь:
– Это и есть та самая валькирия, чей эйдос ты должен был
принести, но не принес?
Мефодий кивнул, ожидая самых нелестных комментариев, однако
их не последовало.
– Я так и думал… – сказал мечник и вернулся в резиденцию.
Свой тяжелый меч он нес очень буднично. Как-никак орудие
производства, вроде как у Мамзелькиной ее коса. За Ареем потянулась Улита и
остановилась на пороге, вопросительно оглядываясь на Мефа. Чимоданов, Ната и
Мошкин участия в схватке благоразумно не принимали. Их головы озабоченно
выглядывали с лестницы, ведущей на второй этаж.
– И вы здесь? Слава выжившим героям! – насмешливо
приветствовал их Арей.
Головы нахлебников поспешно скрылись.
– Буслаев, эй! Ты идешь или нет? Ждешь от Лигула
поздравительной открытки? – окликнула ведьма.
– А как же Даф? – спросил Мефодий растерянно.
Он все ждал, что Даф вернется. Она ведь только полетела
проводить Эссиорха. Ох уж этот самообман! В иных случаях это почти спорт.
Особенных же высот достигают в этом спорте влюбленные.
Улита посмотрела на него с состраданием.
– Ты что, не понял, дружок? Она ушла, – сказала она.
– Навсегда?
Ведьма пожала плечами. Как человек, потерявший эйдос, Улита
относилась к вечности с небрежностью того, кто уже не может ее потерять.
– «Навсегда» звучит слишком абстрактно, учитывая, что
человек только-то и живет, что лет восемьдесят. Какое уж тут навсегда? Причем
последние лет двадцать любовь уже малоактуальна, – сказала она.
Мефодий рванулся было туда, где видел Дафну в последний раз,
но внезапно остановился. Что он там найдет? Снег? Он же даже не знает, где она.
Логика подсказывала, что Даф будет летать долго, пользуясь тем, что ночью в
снегопад сложнее натолкнуться на златокрылых и проще улизнуть от них. Она давно
рвалась в небо, и сейчас, когда ей плохо, именно небо подарит ей успокоение.
Все это Меф почувствовал с прозорливостью интуитивно умного человека, который
воспринимает выводы как данность, не обращая внимания на ненужные логические
ступени.
Он прошел мимо Улиты и вернулся в резиденцию. Арей уже
скрылся в кабинете. Чимоданов, Ната и Мошкин вновь выглянули и сразу
спрятались, опасаясь, как видно, возмездия. При этом Ната скорчила гримасу
трудноопределимой эмоциональной насыщенности. На плечах у Чимоданова сидел
Зудука с мятущимся лицом дошкольника, который хочет залепить в волосы старшему
брату жвачку, но боится взбучки. Правда, в данном случае роль жвачки выполняла
пластиковая взрывчатка.
Меф устало опустился в кресло и, взяв со столика бокал,
наполнил его томатным соком, который за мгновение до того исчез из ближайшего
супермаркета. Телепортация удалась ему блестяще, без каких-либо накладок, хотя
в прошлый раз, осенью, когда Меф пытался проделать это, вся Большая Дмитровка
оказалась засыпана пакетами с соком, точно в результате ковровой бомбардировки.
Пакеты взрывались на крышах, врезались в асфальт и минут на десять парализовали
дорожное движение.
– Ничто не берется из ничего, но кое-что исчезает бесследно.
Особенно из торговой сети! – сказала Улита, обожавшая переиначивать физические
законы.
Пока Меф размышлял, к чему это сказано и не имеет ли она в
виду сок, оказалось, что ведьма сидит на коробке с шоколадом.
– Кота нет. Даф – нет. Эссиорха – нет. На балансе одни
неприятности и взбешенный Лигул! – резюмировала Улита.
При всем при том вид у нее был довольный. Уж кто-кто, а
они-то с Эссиорхом помирились. Все-таки, что ни говори, а человек существо
эгоистическое. Во всяком случае, проезжающий мимо автобус с маскирующе-лживой
надписью «Ритуал» на боку никому еще не помешал доесть мороженое.
– И какой вывод? – устало спросил Меф.
– А никакого. Совершенно никакого. Жизнь продолжается.
Неожиданно телефон на столе у Улиты издал высокий удивленный
звук. Он сам, видимо, не верил, что звонит. Ведьма подняла трубку.
– Слухаю вас всеми ушами! Говорите ртом, что вы хотели
сказать, но помните мозгами, что уже ночь на дворе! – сказала она с акцентом.
