— Ну да. Она во всем призналась.
— Где вы находитесь?
— В Бишоп-Лэвис, на Петунья-стрит.
Он встал:
— Извините, пожалуйста. Я позвоню, когда буду дома.
— Ладно, Бенни.
Он отключился.
— Мне действительно очень жаль, но мне надо идти.
— Конечно. Кажется, служба прежде всего.
— Да, я как раз веду это дело.
— Что ж, Бенни, мне приятно было с вами познакомиться.
— Мне с вами тоже, — сказал он, полуобернувшись с порога.
— Вам понравилось мясо?
— О да, но вы не должны так утруждать себя.
— Мне совсем нетрудно. — Она снова широко улыбнулась. — Особенно теперь, когда вы взялись за расследование по моей просьбе.
На Петунья-стрит царило небывалое оживление. Под фонарями столпилось человек двести; Гриссел снизил скорость и нажал на клаксон, чтобы зеваки расступились и дали ему проехать. Перед домом номер 23 стояли три полицейских микроавтобуса и карета скорой помощи. Чуть дальше стояли машина судмедэкспертов и две «тойоты», принадлежащие двум различным печатным изданиям. Перед дверью соседнего дома припарковались два микроавтобуса с эмблемами каналов SABC и e.tv.
Гриссел вылез из машины. Ему пришлось локтями прокладывать себе дорогу в толпе зевак. На лужайке перед домом его остановил цветной констебль в форме.
Гриссел помахал перед его носом своим удостоверением и велел вызвать подкрепление, чтобы сдерживать толпу.
— Больше у них людей нет, здесь и так собрался весь участок, — был ответ.
Дверь дома была распахнута настежь. В гостиной сидели двое констеблей и смотрели телевизор.
— Нет, черт вас подери, — сказал им Гриссел. — Сейчас сюда вломится целая толпа, а вы сидите и в ящик пялитесь?
— Не волнуйтесь, — ответил один из полицейских. — Это же Бишоп-Лэвис. Здесь люди любопытные, но порядочные.
Услышав его голос, из соседней комнаты вышел Анвар Мохаммед.
— Анвар, убери отсюда этих телезрителей! Здесь место преступления, а не кинотеатр!
— Эй, слышали, что сказал инспектор?
Констебли нехотя встали.
— Но ведь сейчас идет «Фрейзер», — оправдывался один, показывая на экран.
— Мне плевать, что там идет. Идите работайте! — рявкнул Мохаммед. Потом он повернулся к Грисселу: — Бенни, жертва там. — Он повел его на кухню.
Сначала Гриссел увидел кровь — толстая красная струя отчетливо выделялась на дверце кухонного шкафчика и тянулась до самого верха, до потолка. Справа, у холодильника и плиты, крови было еще больше; судя по ее количеству, у жертвы была перерезана артерия. В углу в позе зародыша лежал мужчина. Двое операторов устанавливали свет, готовясь заснять сцену преступления. При ярком свете блестела красновато-коричневая кровь на рубашке жертвы. В нескольких местах материя была порвана. Рядом с трупом на полу валялся ассегай. Деревянное древко было примерно с метр длиной, окровавленное лезвие — сантиметров тридцать длиной и три-четыре сантиметра шириной.
— Это не наш мститель, — сказал Гриссел.
— Откуда ты знаешь?
— Анвар, мститель орудует совершенно по-другому. И потом, у твоего ассегая лезвие слишком маленькое.
— Ты все-таки пойди побеседуй с девчонкой.
— С девчонкой?!
— Ей девятнадцать. Хорошенькая. — Мохаммед мотнул головой в сторону двери и шагнул вперед.
Она сидела в столовой, положив голову на окровавленные руки. Гриссел обошёл стол, придвинул себе стул и сел рядом с ней. Мохаммед стоял за его спиной.
— Мисс Рейвенс, — негромко позвал Мохаммед.
Девушка подняла голову и посмотрела на Гриссела.
Она действительно была прехорошенькая — нежное личико с глубокими, темными, почти черными глазами.
— Добрый вечер, — сказал он.
Она лишь кивнула в ответ.
— Меня зовут Бенни Гриссел.
Никакой реакции.
— Мисс Рейвенс, этот инспектор ведет дело мстителя с ассегаем. Расскажите ему об остальных эпизодах, — попросил Мохаммед.
— Их всех убила я, — сказала девушка.
Гриссел видел, что ее глаза расфокусированы. Руки слегка дрожали.
— Кто этот человек? — спросил он.
— Мой отец.
— Вы убили его?
Она кивнула:
— Я.
— Почему?
Она медленно моргнула большими глазами.
— Что он сделал?
Девушка смотрела на Гриссела, но инспектор сомневался в том, что она его видит. Когда она заговорила, он удивился тому, какой у нее оказался сильный голос — как если бы он принадлежал другому человеку.
— Он приходил и спал со мной. Целых двенадцать лет. И запрещал об этом рассказывать.
Ее голос пресекался от гнева.
— А потом вы прочитали в газете о мужчине с ассегаем?
— Не мужчине. Женщине. Это я.
— Я ведь тебе говорил, — вступил Мохаммед.
— Где вы раздобыли ассегай?
— На вокзале.
— На каком вокзале?
— На кейптаунском.
— На привокзальном блошином рынке?
Девушка кивнула.
— Когда вы его купили?
— Вчера.
— Вчера?! — изумился Мохаммед.
— Вернулись домой и стали ждать его?
— Он все не унимался. Я просила его прекратить. По-хорошему просила!
— Вы с ним жили здесь только вдвоем?
— Моя мать умерла двенадцать лет назад.
— Мисс Рейвенс, раз вы купили ассегай только вчера, как вы могли убить тех, других?
Черные глаза с огромными зрачками обшарили лицо Гриссела. Потом она отвернулась.
— Я увидела репортаж по телевизору. Тогда и поняла, что это я.
Гриссел протянул руку и положил ее девушке на плечо. Она тут же отпрянула, и он увидел, как в ее глазах на долю секунды мелькнул страх. Или ненависть — он так и не понял. Он убрал руку.
— Я уже позвонил в социальную службу, — тихо сказал Мохаммед у него за спиной.
— Хорошо, Анвар, — кивнул он.
Сотрудникам социальной службы лучше удастся справиться с ней.
Он встал, взял Мохаммеда под локоть и вывел его из гостиной. На кухне, рядом с трупом, он сказал:
— Следи за ней. Не оставляй ее одну.
Мохаммед еще не успел ничего ответить, как с порога послышался голос Пейджела:
