Она нехотя повернулась и вышла. Дверь бесшумно закрылась.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал Верних.
Мы не ожидали такой реакции и остались стоять.
— Прошу вас, — продолжал он. — Давайте обсудим дело как взрослые люди. — Он галантно махнул в сторону кресел. — Располагайтесь, чувствуйте себя как дома.
Мы сели. Верних удовлетворенно кивнул и снова повернулся к нам спиной.
— Скажите, мистер Леммер, мои подчиненные… Они еще живы? — спросил он как бы между прочим.
— Каппис жив. Насчет Эрика не уверен.
— А где они?
— Сейчас, наверное, в полиции.
Он хмыкнул, снова сцепил руки за спиной и принялся крутить большими пальцами, очевидно погрузившись в раздумье.
— Вы меня удивляете!
Никакого достойного ответа я придумать не смог.
— О какой сумме вы думаете?
— О чем вы?
— Мистер Леммер, сколько вы хотите?
Наконец, я его понял.
— Квинтус, неужели именно так работает военная промышленность? Если нельзя убить, то можно купить?
— Хоть примитивно, но, в общем, верно. Зачем иначе вы сюда пришли?
— Квинтус, вам конец.
— Конец?
— Совершенно верно.
Он обернулся и раскинул руки в стороны — словно приглашал меня к общению.
— Отлично, мистер Леммер. Вот я. Делайте то, что должно. — Он говорил негромко, не повышая голоса, как будто мы обсуждали вопрос о покупке бывшей в употреблении крылатой ракеты.
Я сидел и смотрел на него.
— Что дальше, мистер Леммер? Или вы намерены просто сидеть?
Я собирался сказать, что хочу заставить его говорить перед тем, как увезу его, но он меня перебил:
— Знаете, мистер Леммер, больше всего меня в вас поразило ваше невежество. Ведь ясно же было с самого начала: Эмме Леру грозит смертельная опасность. Но ее так называемый телохранитель ничего не видел, ничего не сказал, ничего не услышал и ничего не сделал — несмотря на то что ему платят немало. Просто невероятная некомпетентность! И только когда стало слишком поздно, вы проснулись. И захотели возместить ущерб — и здесь, и там. Откровенно говоря, я не вижу смысла в ваших поступках. Разве вы не тот силач, который голыми руками забил до смерти молодого клерка-стажера? Мистер Леммер, мы навели о вас справки. Что за дурацкая, бессмысленная жизнь! Главное, на собственном опыте вы так ничему и не научились. Вас освободили досрочно, и вы не придумали ничего лучше, чем водить за нос своих клиентов. Вы прячетесь от мира в маленьком городке, где о вас никто ничего не знает, и подчиняетесь лесбиянке, которая изо всех сил старается жить, выглядеть и разговаривать как мужчина.
К тому времени я подскочил к нему и занес руку для удара, но Жанетт закричала: «Леммер!» — и Верних самодовольно улыбнулся.
— Вы прирожденный трус, мистер Леммер, — сказал он. — Как и ваш отец.
И тут я его ударил.
Он ударился о стекло и осел на пол.
Жанетт встала между нами и грубо оттолкнула меня.
— Оставь его! — приказала она.
— Я его убью!
— Нет, не убьешь! — Она схватила меня за воротник.
Верних вытер кровь с разбитых губ и медленно встал.
— Прежде чем вы продолжите, думаю, будет честно сказать, что все наши кабинеты оборудованы камерами видеонаблюдения. Возможно, вам захочется отключить камеру перед тем, как вы продолжите. Иначе все ваши действия будут напоминать хладнокровное убийство.
Не выпуская моего ворота, Жанетт обратилась к Верниху:
— Не будьте смешным. Сколько трупов на вашей совести? Четыре, пять, шесть? Давайте-ка посчитаем… Ваш партнер? Да, его гибель назвали «несчастным случаем в горах». Ему не понравилось убийство Машела, и вы от него избавились. Кроме того, супруги Леру, и Волхутер, и привратник…
— Ты пойдешь в тюрьму, — сказал я Верниху.
— До или после того, как ты забьешь меня до смерти?
— Обещаю, тебе дадут большой срок!
Его лоб прорезала глубокая складка.
— Вы и в самом деле так считаете, мистер Леммер? Вы правда так думаете?
— Да, я правда так думаю.
Он вытащил из кармана белоснежный носовой платок и вытер рот. Потом медленно подошел к своему трону и устало уселся в него.
— Мистер Леммер, существует небольшая трудность: доказательств нет.
Жанетт толкнула меня в кресло напротив Верниха.
— Доказательство сейчас сидит в камере полицейского управления в Худспрёйте, — сказал я.
Верних вздохнул:
— Сочувствую вашему скудоумию, мистер Леммер. Но тут уж ничего не поделаешь, это врожденное. Но ваша наивность меня изумляет. — Он посмотрел на Жанетт. — Садитесь, пожалуйста, мисс Лау. Мы не сможем вести переговоры, пока не успокоимся и не расслабимся.
— Вести переговоры? — спросила она.
— Совершенно верно. Но, прежде чем мы начнем, позвольте спросить — просто так, ради интереса. Как вы себе представляете дальнейший ход развития событий? Неужели вы искренне полагаете, будто Эрик добровольно расскажет полиции все?
— Квинтус, вчера ночью Каппис разливался соловьем!
— Отлично. Допустим, Каппис расскажет им все, что знает. Что дальше?
— Дальше они придут за вами.
— Мистер Леммер, меня с Капписом ничто не связывает. Ничего! Он не работает на меня; он не мой наемник. Он даже ни разу не был в этом здании. Его познания весьма ограниченны — ведь мы не дураки. Естественно, возможны и другие варианты. Например, можно передать в правоохранительные органы сведения о пестром жизненном пути Капписа. Тогда его показания будут рассмотрены в ином свете. Но, по моему мнению, есть более легкий путь. Мистер Леммер, мы живем в Африке, где у всего есть цена, в том числе и у правосудия. Особенно в некоторых провинциях. Где там у нас находится Худспрёйт? Насколько я помню, в Лимпопо… Что нам известно об основах нравственных принципов в Лимпопо?
— А прессу вы также намерены подкупить? — спросила Жанетт.
На его лице снова появилось прежнее добродушное выражение. Он улыбнулся, как будто ребенок задал остроумный, но глупый вопрос.
— Что же вы сообщите прессе, мисс Лау?
— Все.
— Ясно. Что ж, позвольте высказаться начистоту. Вы собираетесь рассказать журналистам невероятную историю, основанную на словах разнорабочего заповедника с расшатанной психикой, который к тому же находится в розыске. Его обвиняют в убийстве пятерых невинных чернокожих. Вдобавок вы надеетесь, что они воспользуются свидетельскими показаниями человека, который отсидел четыре года за убийство, совершенное в состоянии аффекта?
