Посвящаю этот роман моей матери и светлой памяти трех человек:
В. А. Игла, У. А. Никсона и Х. Саймонса
Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.
Ф. Ницше. По ту сторону добра и зла
Ад вымощен благими намерениями — отнюдь не дурными.
Дж. Б. Шоу. Максимы для революционеров
Часть I
Двое заключенных
Лауреат престижной премии должен понимать, что ему уже известна первая строка собственного некролога.
Глава 1
Человек со своими взглядами на жизнь
Утром того дня, когда пришло письмо, Мэтью Кауэрт проснулся дома один. На улице было холодно и гадко, как зимой.
После полуночи поднялся сильный северный ветер и унес ночную тьму. Утреннее небо было неприятно серым. Город было не узнать. Идя по коридору к выходу, Кауэрт прислушивался к шуму гнувшейся на ветру пальмы. Ее листья стучали друг о друга, как копья в разгар кровавой битвы.
Поежившись, Кауэрт пожалел, что не надел под пиджак свитер. Такие ненастные дни случались в Майами несколько раз в году: унылое небо и порывистый ветер. Скверный каприз природы. В такие дни туристы в Майами-Бич раздраженно ворчат и шатаются по пляжу в теплой одежде. В Литл-Гаване пожилые кубинки кутаются в толстые шерстяные пальто и проклинают ветер, как летом проклинают жару.
Пронзительный ветер свистел в изгрызенных крысами притонах Либерти-сити. Наркоманы дрожали от холода и прятали в рукав косяки… Впрочем, холодной погоде не суждено было простоять долго, скоро в город вернется обычная жара — липкая, душная, потная…
«Потерпи день-два, — уговаривал себя Кауэрт, ускоряя шаг. — Потом с юга подует теплый ветер — и холода как не бывало…»
Мэтью Кауэрт старался никогда не унывать.
Он уже лишился многого из того, что составляет достояние людей зрелого возраста, хоть эта пора и была у Кауэрта не за горами. Не слишком хлопотный развод оставил его без жены и ребенка. Не слишком легкая смерть унесла его родителей. Его друзья постепенно растворились в собственных заботах: делали карьеру, растили многочисленное потомство, зарабатывали деньги на выплату кредитов и ипотеки. Раньше некоторые из них пытались пригласить Кауэрта в гости и на пикники, но постепенно он стал таким нелюдимым, что приглашения постепенно иссякли. Теперь общение Кауэрта с себе подобными ограничивалось не слишком частыми корпоративными вечеринками и разговорами о работе. У него не было женщины, хотя иногда он и сам этому удивлялся. Его квартира с видом на залив в многоэтажном доме постройки пятидесятых годов была скромной. Кауэрт обставил ее старой мебелью. Книжные шкафы были набиты детективными романами и книгами по криминалистике, а на стенах висело несколько невыразительных репродукций.
Иногда Кауэрт задумывался о том, насколько тусклой стала его жизнь, после того как жена уехала от него, забрав с собой их дочь. Впрочем, теперь Кауэрт не нуждался ни в чем, кроме того, что у него осталось, — ежедневная шестимильная пробежка по парку в центре города и работа в газете. А еще иногда он играл в баскетбол с такими же любителями в спортивном клубе. При этом Кауэрт чувствовал себя настолько легко и свободно, что иногда это его даже пугало.
Ветер все еще бушевал и беспощадно трепал флаги у главного входа в редакцию «Майами джорнел». Название газеты красовалось на фасаде в виде огромных красных светящихся букв, словно подчеркивавших закрепившуюся за «Майами джорнел» славу агрессивного и влиятельного печатного органа. Другой стороной здание редакции выходило на залив, и волны бились о причал, где обычно разгружали огромные рулоны газетной бумаги. Однажды, сидя в кафетерии в гордом одиночестве, Кауэрт заметил семейство ламантинов, резвившихся в бледно-голубой воде у самого причала. Их коричневые спины то появлялись между волнами, то пропадали под водой. Кауэрт захотел поделиться с кем-нибудь своим наблюдением, но, оглядевшись, заметил, что зал был пуст. Потом несколько дней, обедая здесь, он обшаривал глазами сине-зеленые океанские воды в поисках ламантинов. Именно за это Кауэрту и нравилась Флорида. Ему казалось, что джунгли здесь только и ждут удобного момента, чтобы поглотить все созданное человеком и вернуть природу в ее первобытное состояние. Недаром же его газета постоянно писала о четырехметровых аллигаторах, выползавших на подъезды к автострадам и создававших автомобильные пробки! Кауэрту нравились эти заметки о допотопных чудовищах, не боявшихся оказаться лицом к лицу с современными монстрами.
Миновав двойные двери, Кауэрт направился в отдел последних известий, помахав по пути вахтеру за стойкой с телефоном. Стена рядом с отделом последних известий была увешана почетными знаками, грамотами и прочими наградами: Пулицеровские премии, премии имени Роберта Ф. Кеннеди, премии «Мария Мурс Кэбот», премии имени Эрни Пайла и другие, вызывавшие меньшее благоговение. Задержавшись у почтовых ящиков, журналист быстро просмотрел свою почту: реклама, десяток пресс-коммюнике, политические заявления и предложения, ежедневно поступавшие от делегаций палаты представителей штата, из мэрии, из администрации округа и из правоохранительных органов с сообщениями о тех или иных событиях, которые, по мнению их отправителей, заслуживали внимания газеты. Вздохнув, Кауэрт подумал о том, сколько бумаги ежедневно тратится попусту. Впрочем, один конверт привлек его внимание. Имя Кауэрта и его адрес были выведены твердой рукой печатными буквами. В качестве обратного адреса на конверте значился номер почтового ящика в городе Старк, на севере Флориды. Кауэрт почему-то сразу подумал, что письмо пришло из находившейся там Центральной тюрьмы штата.
Положив конверт поверх остальной почты, журналист направился в кабинет, лавируя среди бесчисленных письменных столов и кивая тем немногочисленным репортерам, которые уже явились на работу и прилипли к телефонам. В центре помещения, водрузив ноги на письменный стол, читал свежий номер газеты редактор отдела городских новостей. Миновав ряд дверей, Кауэрт был уже на полпути к своему маленькому кабинету, когда рядом раздался чей-то голос:
— Кого я вижу! Явился наш сторонник радикальных реформ! Что привело тебя сюда в такую рань? Не спится из-за беспорядков в Бейруте? Или перевозбудился от президентской программы экономического оздоровления?
— Привет, Уилл, — заглянув за перегородку, сказал Кауэрт. — В отличие от тебя, меня столь суетные вещи не волнуют. Я просто хочу позвонить дочери по междугородному телефону, пока никого нет. Вот и все.
Рассмеявшись, убеленный сединами Уилл Мартин мальчишеским жестом откинул со лба прядь волос:
— Валяй! Злоупотребляй щедростью нашего обожаемого печатного органа сколько заблагорассудится. А затем почитай, что пишут на странице местных новостей. Один из наших неподкупных судей подозрительно снисходителен к своим знакомым, задержанным за рулем в нетрезвом состоянии. А не обрушить ли тебе карающий меч правосудия на главу сего недостойного служителя Фемиды? У тебя это хорошо получается.
