Если буду не в силах плясать,
Буду просто ее топтать.
Слова из песни группы «Грейтфул Дэд» «Преисподняя в ведре»
Глава 12
Бессонница лейтенанта полиции
Было без десяти двенадцать ночи. Лейтенант Тэнни Браун взглянул на часы, и сердце его забилось быстрее: через десять минут Блэра Салливана не станет!..
Женщина, сидевшая перед ним на протертом диване, рыдала во весь голос:
— Боже мой! Почему?! Боже мой!..
От ее рыданий трясся весь маленький трейлер. На его пластмассовых стенах под дерево подрагивали безделушки. В трейлере было очень душно, потому что на улице, несмотря на поздний час, не спадала жара. Красно-синие вспышки проблесковых маячков полицейских автомобилей, выстроившихся полукругом перед трейлером, освещали резное деревянное распятие на одной из стен. Эти вспышки словно неумолимо отсчитывали время.
— Ну почему же?! Почему?! — всхлипывала женщина.
Браун поймал себя на циничной мысли, что распятию на стене бесполезно задавать этот вопрос. Особенно распятию, висевшему в трейлере, давно уже превратившемся в жалкое подобие человеческого жилья.
Лейтенант стиснул пальцами виски и мысленно попросил у распятия даровать ему тишину. Как ни странно, взвыв в последний раз, женщина действительно замолчала. Тэнни Браун покосился на нее. Она забилась в угол дивана и сидела там, поджав ноги, как маленькая девочка. На роль убийцы эта исхудавшая женщина с растрепанными каштановыми волосами явно не подходила. Под глазом у нее красовался здоровенный синяк, а ее худые запястья были перебинтованы. Рукава затасканного розового халата были закатаны, и лейтенант разглядел синяки у нее на руках. Женщина вытерла ладонью щеки, и Тэнни Браун заметил на ее пальцах желтые пятна от никотина. Женщина взглянула на свою мокрую от слез ладонь с таким ужасом, словно та была в крови.
Наслаждаясь тишиной, лейтенант подумал о том, что эта женщина явно моложе его, но выглядит гораздо старше. От постоянных побоев она состарилась раньше времени.
— Фред! — обратился Тэнни Браун к облаченному в форму полицейскому, переминавшемуся с ноги на ногу в глубине трейлера, рядом с крошечной кухонькой. — Угости миссис Коллинз сигаретой.
— А я-то старалась бросить… — пробормотала женщина, но жадно вцепилась в протянутую ей полицейским пачку сигарет.
— Успокойтесь, миссис Коллинз, — попросил лейтенант, — и расскажите мне по порядку, что здесь произошло сегодня вечером, когда Бак вернулся с работы.
На улице что-то щелкнуло и вспыхнуло. Глаза женщины округлились от страха.
— Не волнуйтесь, — поспешил успокоить ее Тэнни Браун. — Это просто работает наш фотограф. Хотите воды?
— Я бы выпила чего-нибудь покрепче, — пробормотала женщина, поднесла дрожащей рукой сигарету к губам, затянулась и закашлялась.
— Дай ей стакан воды, Фред! — сказал лейтенант. На улице послышались голоса, Браун поднялся на ноги. — Постарайтесь взять себя в руки, а я сейчас вернусь.
— Вы что, бросите меня здесь одну?! — Глаза женщины вновь округлились от ужаса.
— Нет, я только взгляну, что там на улице. С вами побудет Фред.
Женщина стала затравленно озираться по сторонам.
«Неужели она снова зарыдает?! — подумал Браун. — Жаль, что здесь нет Уилкокса. Брюс сумел бы ее успокоить. Он легко находит общий язык с оборванцами, особенно с белыми оборванцами. Еще бы! Ведь Брюс сам белый и даже вырос в среде, не сильно отличавшейся от той, в которой живут эти несчастные. В детстве Уилкокса тоже били, никто не гладил его по головке, и он знает, что значит жить в ржавом трейлере вместо настоящего дома. Брюс подсел бы к этой женщине, взял бы ее за руку, и она сама бы все ему рассказала…»
Тэнни Браун тяжело вздохнул. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Скопление ржавых трейлеров на этой вечной стоянке вызывало у него депрессию.
Выйдя на улицу, лейтенант увидел полицейского фотографа, кружившего, как стервятник, в поисках нужного ракурса вокруг темной фигуры, распростертой на поросшей жидкой травой земле перед трейлером. Несколько криминалистов делали замеры. Другие полицейские разгоняли любопытных обитателей остальных трейлеров, пытавшихся рассмотреть труп постылого мужа, выставленного из дому плакавшей в трейлере женщиной. Браун подошел к трупу мужчины и заглянул ему в лицо. Глаза трупа были открыты. Мертвец, на лице которого было написано удивление, вперил их в ночное небо. Его грудь превратилась в сплошное кровавое месиво. Вокруг головы и плеч покойника натекла кровавая лужа. На земле, куда труп был отброшен выстрелом из помпового ружья, валялись наполовину пустая бутылка виски и дешевый пистолет. Внезапно криминалисты за спиной у лейтенанта засмеялись. Он резко обернулся:
— Что тут смешного?
— Мы решили, что такая процедура развода экономит деньги и время еще больше, чем поездка в Тихуану или Лас-Вегас,
[7]
— подняв с земли бутылку с виски, объяснил один из криминалистов.
— Наверное, Бак по пьяни уже забыл, что не живет с ней, и решил по старой памяти ее отлупить, но просчитался, — пробормотал другой криминалист, и его коллеги снова захихикали.
— Отставить шуточки! — рявкнул лейтенант Браун. — Они неуместны на месте преступления.
— Вы правы, лейтенант, — сказал фотограф и сделал еще один снимок, — покойник может на нас обидеться.
Лейтенант Браун безуспешно попытался спрятать усмешку. Он смерил криминалистов строгим взглядом, но те все равно продолжали хихикать, ведь они уже навидались трупов людей, погибших в автомобильных авариях, убитых, погибших на войне, скончавшихся от сердечного приступа или просто случайно застреленных на охоте.
Браун вспомнил, на что была похожа в гробу его престарелая бабушка. Кожа у нее на лице натянулась, как на пережаренной индейке, а руки были аккуратно сложены на груди, словно в молитве. Церковь показалась тогда маленькому Тэнни огромным помещением, содрогавшимся от рыданий. Застегнутый под самый подбородок воротник его новой и единственной белой рубашки стискивал горло. Ему было тогда лет шесть, не больше. Отец ласково положил ему на плечо руку, подтолкнул к гробу и прошептал: «Попрощайся с бабушкой, сынок. Она быстро уходит от нас в другой, лучший мир. Попрощайся с ней побыстрей, пока она нас еще слышит!»
Лейтенант опять усмехнулся: слова отца произвели на него магическое впечатление, и он много лет после этого считал, что покойники могут слышать слова живых людей — так, словно не мертвы, а просто спят. Когда Тэнни воевал в далекой стране и укладывал в черные прорезиненные мешки трупы хорошо или едва знакомых ему солдат, он сначала всегда говорил им что-нибудь утешительное, подбадривая их в начале предстоящего им долгого пути. Однако число убитых постоянно возрастало, Тэнни устал разговаривать с ними и стал напутствовать их мысленно, а потом вообще перестал о чем-либо думать, в полном молчании машинально выполняя свою скорбную работу.
