Найт обратился к Элли:
— А вы как думаете, детектив Хэтчер?
Элли посмотрела на Рогана. Тот посмотрел на Элли. Она взглянула на свою сумку, в которой лежали три дела об убийствах, совершенных в то время, когда уборщику по имени Леон Симански было за тридцать, — вполне подходящий возраст для серийного убийцы.
— Этот человек спрашивает твое мнение, — подсказал Роган.
— Думаю, нам стоит проверить Симански, но только для того, чтобы адвокат Майерса не выкинула чего на суде. Мы взяли того, кого нужно, — заявила она, изо всех сил стараясь придать своим словам убедительность.
Донован поддержал ее.
— Все это может оказаться ерундой. Возможно, Родригес прослышал об уголовном прошлом этого парня и сочинил байку, чтобы выгородить Майерса. В порядке обмена, раз приятель Майерса с ним в доле по наркотикам. «Убийца что-то забрал у жертвы». Что это означает? Взять можно и деньги, и сувенир, и девственность. В данном случае это высказывание всегда будет истинным. Так же и экстрасенсы на сеансах говорят: «У меня есть сообщение от некоего лица, и я вижу букву Б». Туманная бессмысленность в духе Ф. Т. Барнума.
[32]
Понимай как знаешь.
— Значит, поболтаем с Симански, — согласилась Элли. — И найдем способ доказать, что Родригес лжет.
А может быть, некую связь Симански не только с убийством Челси Харт, но и с другими преступлениями.
— Что ж, прекрасно. Вы согласны, детектив Роган?
— На все сто.
— Позвоните мне, когда что-то раздобудете. Кстати, Хэтчер, видел вас месяц назад в «Дэйтлайне». Вы были бесподобны.
Едва они вышли из прокуратуры, у Элли зазвонил мобильный. Это был Питер.
— Мне надо ответить, — сказала она, прикрывая микрофон рукой. — Встретимся на улице?
Этот разговор требовал уединения.
Относительное уединение и более или менее устойчивая связь нашлись возле окна в коридоре суда.
— Алло!
— Привет, это Питер. Мне нужно с тобой поговорить…
— Поздно, — отозвалась она. — Ты мог бы предупредить меня, прежде чем звонить в пресс-службу три часа назад. Или вчера вечером за ужином, или по пути домой. Или, к примеру, когда воспроизводил «Камасутру» в моей спальне.
— Элли, это нечестно. Я даже не знал об этом до сегодняшнего утра. И я не мог тебе позвонить.
— У тебя внезапно отказал телефон?
— А ты мне позвонила, когда нашла труп на Ист-Ривер? Когда мы виделись во вторник вечером, ты хоть словом упомянула, что произвела арест?
— Это не одно и то же.
— Это совершенно одно и то же. И не думай, что я не пытался звонить тебе. Пытался. А если бы и дозвонился, ты наверняка подумала бы, что я хотел вытянуть из тебя какие-то сведения. Но с момента нашего знакомства я меньше всего хотел использовать тебя как источник информации. Однако ты не можешь требовать от меня оповещения каждый раз, когда мы раскопаем то, что управление желает сохранить в тайне.
— Ну, а мой лейтенант считает, что я и была твоим информатором. Ему известно о наших отношениях, а теперь еще ты знаешь то, что тебе знать не положено.
— Но это просто смешно. Я криминальный репортер, это мой хлеб. Он думает, ты рассказываешь мне о каждом деле, о котором я пишу?
— Да, возможно. Если это дело веду я.
— Ну так давай я с ним поговорю. Скажу ему…
— Что ты ему скажешь, Питер? Единственный способ доказать, что в утечке виновата не я, — назвать ему другое имя.
— Ты знаешь, что этого я сделать не могу.
— А тебе и не надо. Я его уже вычислила. Тот парнишка, Джефф Капра. Я вспомнила. Он даже не из нашего участка, но в «Бандюгах» всем растрезвонил, что первым оказался на месте преступления. Он один из десятка людей, знавших, что произошло с Челси Харт.
— Значит, это правда. Ей обрили голову.
Элли подавила желание указать ему на неточность.
— Я тебе не верю. Только что ты сделал то, чего, по твоим же словам, делать не хотел. И на эту причину ты ссылался, объясняя, почему не позвонил мне сегодня утром — до того, как мне досталось от Экелса.
— Извини. Я этого не хотел. Ты можешь хоть на минутку встать на мое место? Я журналист. Ты не можешь дать мне внутреннюю информацию, а я не могу раскрыть свой источник и даже то, известен ли он мне вообще.
— Так значит, ты даже не знаешь источник своей же информации?
— Слушай, это вовсе не мой осведомитель. Всем заправляет Киттри. Он вообще торопыга. Готов напечатать что угодно, лишь бы обставить конкурентов.
Элли чуть не заорала в трубку. Она сама говорила с Киттри сегодня утром. Она слушала его россказни о том, как он осторожен в публикациях. И что по этой причине он не заинтересовался сообщением Макилроя о тех давних делах.
— Не пытайся свалить вину на своего босса, Питер.
— Послушай, я и так сказал больше, чем следовало. Пожалуйста, не торопись с выводами. И перестань обращаться со мной, как с подозреваемым. Неужели я не заслужил хоть чуточку твоего доверия?
Она вспомнила, как сегодня в кабинете Экелса злилась, что начальство даже не утруждает себя сомнением. А с Питером ее связывало гораздо больше, чем с Экелсом.
— И когда ты собираешься это напечатать? — спросила Элли уже спокойнее.
— В дневном выпуске. В продаже появится через пару часов.
— Ладно, спасибо за предупреждение.
— Мы можем поговорить об этом позже?
— Хорошо. Я позвоню тебе, когда освобожусь. Но, возможно, это случится довольно поздно.
— Ты меня знаешь. Я сова. Хочешь, чтобы тебя на крыльце в три часа ночи ждал парень? Тогда тебе нужен я.
Роган начал анализировать ситуацию, как только Элли уселась на пассажирское сиденье. Он был резок:
— Саймон Найт — долбаный ублюдок.
— Настолько плох он не был.
— Смеешься, что ли? Ненавижу таких. Играет с копами своего, строит из себя ровню. Члена команды. А чуть не согласишься, начинает давить своим положением.
— Но, Джей Джей, мне послышалось, ты сказал, что согласен на все сто.
— Неужели ты думаешь, что мне идет сарказм, а? И что еще это за фигня насчет «Дэйтлайна»? Будто ты мартышка дрессированная. Или долбаная Хизер Миллз, рыдающая в передаче «Сегодня». Он что, думает, тебе было легко рассказывать по национальному телевидению всю эту хрень про своего отца? И вообще, все, что он может сказать, причем походя, что ты отлично выглядела?
Прежде никто, кроме брата, не понимал, что Элли появилась в СМИ не ради собственного удовольствия. Роган явно понимал.
