— Да. Моя мать вышла замуж за отца, когда ей было всего восемнадцать, они познакомились во время его службы в Корее. С самого детства она хотела стать художником, но для корейской девочки в те времена это было очень непросто. Поскольку у нее были еще четыре сестры, родители с радостью выдали ее замуж за американского солдата. Так или иначе, но, сколько я себя помню, наверное, с самого моего рождения, где бы ни служил отец, мать таскала меня вместе с собой по местным музеям. Те два года, что мы прожили в Италии… В общем, сами можете себе представить, как мы там проводили время. Я почти не помню нашу первую поездку во Флоренцию. Мать рассказывала, что я в прямом смысле заплакала, когда впервые увидела «Давида» Микеланджело. Статуя показалась мне настоящим человеком, гигантом, застывшим во льду, и я разревелась, потому что мне стало его жалко. — Маркхэм рассмеялся, а Хильди продолжила: — Гораздо смешнее было слушать, как про это рассказывает мать. Она была замечательная женщина, умная, жизнерадостная. После отца она так больше и не вышла замуж, отдала всю себя дочери. Ей было всего пятьдесят два года, когда она умерла.
— Я вам искренне сочувствую, Кэти.
— Спасибо.
— Ну а ваш отец? — помолчав, спросил Маркхэм. — Вы с ним часто встречаетесь?
— Только разговариваем по телефону, да и то крайне редко. — Кэти пожала плечами. — Еще до того, как мои родители развелись, мы с отцом не были особенно близки. Последний раз я встречалась с ним на похоронах матери, если честно, была удивлена, что он там появился. Долгие годы отец выплачивал алименты, но, пожалуй, этим и ограничивались наши отношения. После развода он не хотел иметь никаких дел ни со мной, ни с моей матерью. По крайней мере, так она считала. Не сомневаюсь, отец скажет вам совсем другое, будет уверять, что это мать забрала меня у него, но… В общем, сами понимаете, поступки говорят за себя лучше любых слов. Наверное, я уже года два как не разговаривала с отцом. Он понятия не имеет, что произошло у нас со Стивом.
— Со Стивом?
— Моим бывшим мужем.
— Ах да. Конечно.
— Ну а вы? Вы сказали, что познакомились со своей будущей женой, когда работали в Коннектикуте. Вы там выросли?
— Да. В Уотерфорде. Мои родители до сих пор живут там. Вот уже почти пятьдесят лет как счастливы в браке.
— А ваша жена? Сколько вы вместе?
— В настоящее время мы с ней живем отдельно, — глухо произнес Маркхэм. — Наш настоящий брак продлился чуть больше двух лет.
— Эх, жаль, что я не подписалась на двухлетний план. Меньше затрат и потерянного времени. Когда все остается позади, ты еще достаточно молод. Можно смотреть на все в таком ключе. Конечно, надеюсь, у вас все получилось совсем не так, как у меня. Вы разошлись полюбовно?
Маркхэм усмехнулся и промолчал. Кэти внезапно почувствовала, что сказала не то, затронула нечто интимное, тем самым оскорбив сотрудника ФБР. Ей казалось, что молчание длилось целую вечность. Все это время она ломала голову, пытаясь придумать, как продолжить разговор.
Кэти уже почти остановилась на «извините», но тут Маркхэм наконец заговорил сам:
— Наверное, вы проголодались. Может быть, я возьму для вас что-нибудь, перед тем как отвезти домой?
— Нет, благодарю вас. У меня в холодильнике есть какие-то остатки, и я хочу расправиться с ними, пока они не испортились. Но спасибо за предложение.
Оставшуюся часть пути до Провиденса Маркхэм и Кэти обменивались редкими короткими фразами, по большей части приятными, но лишенными непосредственности, легкости предыдущего разговора. К тому времени как Сэм Маркхэм доехал до Верхнего Ист-Сайда, Кэти захлестнула необъяснимая грусть, напоминающая об одиноких вечерах в своей комнате в общежитии Гарвардского университета, том разочарованном разборе полетов, когда застенчивая девушка снова и снова анализирует свидание, пытаясь понять, когда же все пошло наперекосяк. Она до сих пор ни разу не думала о времени, проведенном в обществе сотрудника ФБР, как о чем-то романтическом. Но когда Маркхэм свернул на Ист-Джордж-стрит, Кэти, которой неприятно было сознаваться в этом самой себе, со страхом подумала, что больше они, возможно, никогда не встретятся.
— В самое ближайшее время я обязательно с вами свяжусь, Кэти, — сказал Маркхэм, словно прочитав ее мысли. — Из Квантико уже сообщили, что мне какое-то время придется поработать здесь. До тех пор пока бостонское управление не…
Если бы Кэти не смотрела на Маркхэма, не радовалась бы тому, что ей сказал сотрудник ФБР, то наверняка заметила бы передвижную телестудию девятого канала раньше его. Проследив за взглядом Сэма, Хильди тотчас же узнала белый микроавтобус, стоящий у обочины футах в ста от ее дома. А прямо перед ним красовалась вездесущая желтая цифра «9» с большим синим глазом посредине, тем самым, который уже столько раз смотрел на Кэти с экрана телевизора, а меньше часа назад провожал ее от поместья Доддов.
— Я этого опасался, — пробормотал Маркхэм, сворачивая к дому. — Черт бы побрал полицию маленького городка.
Кэти и без сотрудника ФБР поняла, что большой синий глаз заметил их появление, ибо не успели они с Сэмом Маркхэмом выйти из «шевроле», как телеоператор и корреспондент с микрофоном уже заняли позицию перед воротами.
У Маркхэма зазвонил сотовый.
— Да? Я их вижу. Нет, сам позабочусь об этом. Угу. Хорошо. — Он убрал телефон и сказал, выключая зажигание: — Я разберусь с этими клоунами. Но сначала вам нужно попасть в дом. Не говорите ни слова. — Обхватив Кэти за плечо, Маркхэм быстро повел ее к дому, защищая от протянутого к ней микрофона.
— Миссис Хильдебрант! — закричал корреспондент. — Вы можете нам сказать, почему ФБР попросило вас помочь в расследовании убийства Томми Кэмпбелла?
У Кэти внутри все оборвалось, сердце подскочило к горлу. Они с Сэмом Маркхэмом добрались до крыльца.
— Миссис Хильдебрант, — снова окликнул корреспондент.
Кэти его не видела, но, судя по тому, как близко прозвучал голос, этот тип проследовал за ней к крыльцу.
— Правда ли, что тело Томми Кэмпбелла было установлено в саду Эрла Додда в позе статуи? Скульптуры Микеланджело?
Кэти, возясь с замком входной двери, почувствовала, что Сэм Маркхэм ее покинул.
— Это частные владения, — послышался у нее за спиной спокойный голос сотрудника ФБР. — Будьте добры, выйдите за ворота.
Корреспондент пропустил его слова мимо ушей и продолжил:
— Миссис Хильдебрант, правда ли, что тело Томми Кэмпбелла было выкрашено в белый цвет, как скульптура Микеланджело под названием «Вакх»?
Кэти не видела, как Сэм Маркхэм толкнул телекамеру и схватил корреспондента за руку.
— Эй, приятель, не трогай оборудование!
Хильди обернулась только тогда, когда очутилась в безопасности прихожей. Она увидела, что съемочная группа девятого канала пятится к воротам под напором Маркхэма.
