Беррелл долго молчал, потом заговорил:
— Я как раз сейчас возвращаюсь в Бостон, но завтра буду в Провиденсе. Наша команда проводит вскрытие вместе с судмедэкспертами полиции штата, так что в ближайшие пару дней мы получим новые доказательства.
— Отлично.
— Я так полагаю, в Вашингтоне уже пересмотрели ваше задание. Вы на какое-то время присоединитесь к бостонскому управлению?
— Вам же известно, как ведутся подобные дела. Если Алан Гейтс решит, что я смогу эффективнее помогать расследованию, находясь в Квантико, то мне придется вернуться туда. Так что все будет зависеть от конкретных обстоятельств.
— Тогда, между нами, вы ничего не будете иметь против, если я лично попрошу Гейтса направить вас в бостонское управление, прикомандировать к нашему резиденту в Провиденсе, временно, разумеется?
— Да, я предпочел бы находиться на месте. У меня так лучше получается.
— Вот и хорошо. Вы нам сейчас очень нужны.
— Договорились.
— Спасибо, Сэм.
— Все в порядке.
Беррелл окончил разговор, но Маркхэм не стал закрывать сотовый. Его взгляд снова оказался прикован к «Спящим в камне» Кэтрин Хильдебрант, но только теперь Сэм смотрел не в целеустремленные глаза Давида. Разговаривая с главой Бостонского управления ФБР, Маркхэм целенаправленно раскрыл книгу на фотографии второй значительной скульптуры Микеланджело.
На коленях у Маркхэма лежала «Римская пьета».
Глава 15
Вытянувшись на диване, обнаженный Скульптор посмаковал на языке последние капельки «Брунелло». Мягкое, насыщенное солнцем тепло винограда санджовезо прекрасно гармонировало с догорающими в камине углями. Было уже поздно, и Скульптора клонило в сон. Он находился в таком расслабленном состоянии, что ему казалось, будто он плавает. Негромкая классическая музыка обволакивала его подобно насыщенной благоухающими солями ванне. В этот вечер Скульптор позволил себе праздничный ужин из ягнятины с рисом — приятная перемена после белковых коктейлей и пищевых добавок, составляющих основную часть его рациона. Да, он заслужил этот пир: жирная ягнятина, сладкое вино, богатый углеводородами рис. Но это означало, что завтра ему придется заниматься в подвале вдвойне усердно, навесив два дополнительных блина по десять фунтов на штангу, которой он качал пресс, ибо по понедельникам Скульптор разрабатывал грудь, спину и плечи.
Когда в камине погасли последние огоньки, а чертежи «Вакха» давно уже превратились в пепел, Скульптор тяжело вздохнул при мысли, что ему нужно вставать. Старинные часы с маятником в углу прозвонили очередное предупреждение — половина двенадцатого, но Скульптору хотелось остаться на диване навсегда или хотя бы еще немного насладиться мгновениями торжества.
Да, это был восхитительный вечер. Покормив отца ужином и уложив его в постель, Скульптор целый час провел в библиотеке, пока жарилась ягнятина, а на плите бурлил рис. Он сидел обнаженный в большом кожаном кресле, положив ноги на письменный стол, потягивая вино и закусывая итальянским сыром. Через его руки прошли разные книги, в основном старинные тома на итальянском языке, в которых любимые страницы давно уже обтрепались по краям: Бокаччо, Данте, Макиавелли. Скульптор читал медленно, иногда по два раза, наслаждаясь языком, время от времени отпивая глоток вина или кусая кусочек сыра, затем переходил к следующей книге под классическую серенаду Томазо Альбиони. Он очень любил этот старый ритуал, однако в последнее время ему пришлось отказаться от него из-за напряженной работы в бывшей конюшне, и в некоторых местах на полу выстроились стопки книг высотой в рост Скульптора.
Только после восьми часов вечера он наконец устроился в гостиной с ягнятиной и «Брунелло». В камине заревел огонь, буквально умоляя преподнести ему «Вакха». Скульптор швырнул в пламя скрученные в трубку чертежи без особой церемонии, ибо его мысли уже были заняты следующей скульптурой. Затем он три часа просидел в одиночестве, расправляясь с ягнятиной, потягивая вино, а приятные мелодии звучали аккомпанементом его мыслям. Скульптор пытался представить себе, что происходит сейчас, когда мир увидел его «Вакха», и случится в будущем, когда будет готово следующее творение.
«Скоро, — думал он. — Даже очень».
Покончив с ужином, вымыв посуду и убрав в гостиной, Скульптор вышел на улицу. Не обращая внимания на мурашки, высыпавшие по всему телу на прохладном ночном апрельском воздухе, он зашлепал босиком по вымощенной плитами дорожке к конюшне. Скульптор не был там с тех пор, как позвонил на телевидение, после чего пообщался со своим «Вакхом», лежа на прозекторском столе. Ему хотелось как можно дольше оттянуть знакомство с результатами своего творчества. Он выжидал тот момент, когда известие о его экспонате заполнит все выпуски новостей. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Скульптор чувствовал, как с каждым шагом в восторженном возбуждении все чаще и чаще бьется его сердце.
Войдя в конюшню, он сразу же направился к компьютерам. Пока те загружались, Скульптор включил телевизор. На «Фокс ньюс» какая-то блондинка, стоя перед поместьем Доддов, распространялась в прямом эфире о возможных мотивах убийств и причастности к ним Эрла Додда. Да, Скульптор ожидал чего-то подобного.
«Пройдет какое-то время, прежде чем эта теория отправится на покой», — подумал он.
Но когда на экране появилась фотография «Вакха» Микеланджело, сердце Скульптора едва не выскочило из груди от радости. Поэтому, вместо того чтобы залезать в Интернет, он стал ждать, ловя в пустых разглагольствованиях то единственное слово, которое могло подтвердить его триумф и дать ему разрешение завтра утром приниматься за следующую работу. Наконец, минут через десять, это слово, точнее фамилия, сорвалось с уст блондинки подобно небесному ангелу.
Хильдебрант.
Да, блондинка говорила, что ФБР пригласило в качестве консультанта доктора искусствоведения Браунского университета по имени Кэтрин Хильдебрант, эксперта в области творчества Микеланджело. Каналу пока что не удалось связаться с доктором Хильдебрант и услышать ее комментарии, но блондинка объяснила, что профессор написала монографию о Микеланджело, самую известную после книги «Муки и радости» Ирвинга Стоуна. Она также сказала, что в определенных академических кругах «Спящие в камне» были встречены неоднозначно, но книгу можно порекомендовать всем, кто интересуется творчеством великого художника и значением его работ в наше время.
«Это слишком хорошо, чтобы быть правдой», — подумал Скульптор.
Он с самого начала понимал, что карту Хильдебрант нужно будет разыграть осторожно. Средства массовой информации должны были узнать о ее причастности к расследованию, что, в свою очередь, привлекло бы внимание к книге. Но Скульптор также отдавал себе отчет в том, что его план может возыметь обратный эффект, если станет известно о том, что именно «Спящие в камне» вдохновили его на создание «Вакха». Да, он хотел поблагодарить доктора Хильди за помощь, публично заявить о ее книге, но знал, что к «Спящим в камне» нельзя привлекать слишком большое внимание. Если в общественном сознании книга окажется неразрывно связана с убийствами, как на протяжении многих лет «Белый альбом» группы «Beatles» ассоциировался с извращенными устремлениями Чарльза Мэнсона,
[10]
то прямота, прозрачность его послания будут утрачены.
