— Вот когда-нибудь попадет тебе в руки маузер, а у него
курок без насечки, начнешь так спускать, он и выстрелит.
— Это маузер и есть, — сказал человек. — Но ты не знаешь,
какая у меня сила в пальцах. Я всегда так спускаю курок.
— Куда он у тебя дулом смотрит? — спросил Ансельмо в
темноте.
— На тебя, — сказал человек. — И когда я спускал курок, тоже
на тебя смотрел. Придешь в лагерь — скажи, чтоб меня сменили, потому что я, так
вас и растак, зверски голоден и забыл пароль.
— Как тебя зовут? — спросил Роберт Джордан.
— Агустин, — сказал человек. — Меня зовут Агустин, и я дохну
с тоски в этой дыре.
— Мы передадим твою просьбу, — сказал Роберт Джордан и
подумал, что ни на каком другом языке крестьянин не употребил бы такого слова,
как aburmiento, что по-испански значит «тоска». А здесь это обычное слово в
устах человека любого класса.
— Слушай, — сказал Агустин и, подойдя ближе, положил руку на
плечо Роберту Джордану. Потом он чиркнул кремнем об огниво, зажег трут, подул
на него и, приподняв повыше, заглянул в лицо молодому человеку. — Ты похож на
того, что с нами раньше был, — сказал он. — Но не совсем. Слушай. — Он опустил
трут и оперся на винтовку. — Ты мне вот что скажи: это правда, насчет моста?
— Что насчет моста?
— Что мы должны взорвать этот самый паскудный мост и потом
катиться отсюда подальше.
— Не знаю.
— Ты не знаешь! — сказал Агустин. — Вот здорово! А чей же
это динамит?
— Мой.
— И ты не знаешь, для чего он? Будет сказки рассказывать!
— Я знаю, для чего он, и ты тоже узнаешь, когда надо будет,
— сказал Роберт Джордан. — А сейчас мы идем в лагерь.
— Иди знаешь куда! — сказал Агустин. — Так тебя и растак! А
хочешь, я тебе скажу одну вещь, которую тебе полезно узнать?
— Хочу, — сказал Роберт Джордан. — Если только это не
какая-нибудь похабщина, вроде… — И он повторил самое грубое ругательство из
тех, которыми был сдобрен предыдущий разговор.
Этот человек, Агустин, сквернословил непрерывно, и Роберт
Джордан усомнился, может ли он произнести хоть одну фразу, не пересыпая ее
ругательствами.
Агустин засмеялся в темноте, когда Роберт Джордан повторил
его выражение.
— Такая уж у меня привычка. Может, это и некрасиво. Кто его
знает. Каждый разговаривает по-своему. Так вот, слушай. Мне этого моста не
жалко. Мне вообще ничего не жалко. А потом еще я тут с тоски пропадаю, в этих
горах. Надо уходить — уйдем! Я на эти горы плевать хотел. Надо менять место —
переменим. Но я тебе одно скажу. Динамит свой береги.
— Спасибо, — сказал Роберт Джордан. — От тебя беречь?
— Нет, — сказал Агустин. — От людей, у которых, так их
растак, на языке меньше всякой похабщины, чем у меня.
— А все-таки? — спросил Роберт Джордан.
— Ты по-испански понимаешь? — сказал Агустин на этот раз
серьезно. — Смотри хорошенько за своим растаким динамитом.
— Спасибо.
— Мне твое спасибо не нужно. А за материалом поглядывай.
— Кто-нибудь его трогал?
— Нет. Я бы тогда не тратил времени на пустые разговоры.
— Все-таки спасибо тебе. Ну, мы пошли в лагерь!
— Ладно, — сказал Агустин. — И пусть пришлют кого-нибудь,
кто помнит пароль.
— Мы увидимся в лагере?
— А как же! И очень скоро.
— Пойдем, — сказал Роберт Джордан старику.
Теперь они шли краем лужайки, и вокруг стлался серый туман.
По траве было мягко ступать после земли, устланной сосновыми иглами,
парусиновые сандалии на веревочной подошве намокли от росы. Впереди за
деревьями виднелся огонек, и Роберт Джордан знал, что там вход в пещеру.
— Агустин хороший человек, — сказал Ансельмо. — Он
сквернослов и балагур, но человек он дельный.
— Ты его хорошо знаешь?
— Да. Я его знаю давно. Я ему очень верю.
— И его словам тоже?
— Да, друг. Пабло теперь ненадежен, ты сам видел.
— Что же делать?
— Сторожить. Будем меняться.
— Кто?
— Ты. Я. Женщина и Агустин. Раз он сам видит опасность.
— Ты этого ждал?
— Нет, — сказал Ансельмо. — Я не думал, что уже так далеко
зашло. Но все равно мы должны были прийти. В этих краях два хозяина — Пабло и
Эль Сордо. Нужно обращаться к ним, раз одни мы не можем справиться.
— А Эль Сордо как?
— Хорош, — сказал Ансельмо. — Насколько тот плох, настолько
этот хорош.
— Ты, значит, думаешь, что Пабло совсем уж никуда?
— Я весь вечер думал об этом, и мне кажется, что так.
Вспомни все, что мы слышали.
— Может быть, уйти, сказать, что мы раздумали взрывать этот
мост, и набрать людей в других отрядах?
— Нет, — сказал Ансельмо. — Он тут хозяин. Ты шагу не
ступишь, чтобы он не знал. Но только ступать надо осторожно.
