Роберт Джордан — так звали молодого — мучительно хотел есть,
и на душе у него было тревожно. Чувство голода было для него привычным, но
тревогу ему не часто приходилось испытывать, так как он не придавал значения
тому, что может с ним случиться, а кроме того, знал по опыту, как просто
передвигаться в тылу противника в этой стране. Передвигаться в тылу было так же
просто, как переходить линию фронта, был бы только хороший проводник. Все лишь
тогда становится трудным, когда придаешь значение тому, что может случиться с
тобой, если поймают, да еще трудно решать, кому можно довериться. Людям, с
которыми работаешь вместе, нужно доверять до конца или совсем не доверять, вот
и приходится решать, кто заслуживает доверия. Но это все не тревожило его.
Тревожило другое.
Ансельмо был хорошим проводником и умел ходить в горах.
Роберт Джордан и сам был неплохой ходок, но за несколько часов пути — они вышли
еще до рассвета — он убедился в том, что старик может загнать его насмерть. До
сих пор Роберт Джордан доверял Ансельмо во всем — кроме его суждений. Не было
пока случая испытать правильность его суждений, и в конце концов за свои
суждения каждый отвечает сам. Да, Ансельмо его не тревожил, и задача с мостом
была не труднее многих других задач. Нет такого моста, которого он не сумел бы
взорвать, и ему уже приходилось взрывать мосты всяких размеров и конструкций. В
рюкзаках было достаточно динамита и всего, что необходимо, чтобы взорвать этот
мост по всем правилам, даже если он вдвое больше, чем говорит Ансельмо, и чем
запомнилось ему самому еще с 1933 года, когда, он, путешествуя в этих местах,
переходил его на пути в Ла-Гранху, и чем сказано в описании, которое Гольц
читал ему позавчера вечером в одной из верхних комнат дома близ Эскуриала.
— Взорвать мост — это еще не все, — сказал тогда Гольц, водя
карандашом по большой карте, и его бритая, вся в шрамах голова заблестела при
свете лампы. — Вы понимаете?
— Да, я понимаю.
— Это почти что ничего. Просто взять и взорвать мост — это
равносильно провалу.
— Да, товарищ генерал.
— Взорвать мост в точно указанный час, сообразуясь с
временем, назначенным для наступления, — вот что нужно. Вы понимаете? Вот что
нужно, и вот что от вас требуется.
Гольц посмотрел на карандаш и постучал им по зубам.
Роберт Джордан ничего не ответил.
— Вы понимаете? Вот что нужно, и вот что от вас требуется, —
повторил Гольц, глядя на него и кивая головой. Теперь он постукивал карандашом
по карте. — Вот что сделал бы я. И вот на что нечего и рассчитывать.
— Почему, товарищ генерал?
— Почему? — сердито сказал Гольц. — Мало вы наступлений
видели, если спрашиваете меня почему. Кто поручится, что мои приказы не будут
изменены? Кто поручится, что наступление не будет отменено? Кто поручится, что
наступление не будет отложено? Кто поручится, что оно начнется хотя бы через
шесть часов после назначенного срока? Был ли когда-нибудь случай, чтобы
наступление шло так, как оно должно идти?
— Если наступлением руководите вы, оно начнется вовремя, —
сказал тогда Роберт Джордан.
— Я никогда не руковожу наступлением, — сказал Гольц. — Я
наступаю. Но я не руковожу наступлением. Артиллерия мне не подчинена. Я должен
выпрашивать ее. Мне никогда не дают то, чего я прошу, даже когда можно было бы
дать. Но это еще полбеды. Есть и многое другое. Вы знаете, что это за люди. Не
стоит вдаваться в подробности. Что-нибудь всегда найдется. Кто-нибудь всегда
вмешается некстати. Теперь, надеюсь, вы понимаете?
— Так когда же должен быть взорван мост? — спросил Роберт
Джордан.
— Когда наступление начнется. Как только наступление начнется,
но не раньше. Так, чтобы по этой дороге не могли подойти подкрепления. — Он
показал карандашом. — Я должен знать, что эта дорога отрезана.
— А на когда назначено наступление?
— Сейчас скажу. Но день и час должны служить вам только
приблизительным указанием. К этому, времени вы должны быть готовы. Вы взорвете
мост тогда, когда наступление начнется. Смотрите. — Он указал карандашом. — Это
единственная дорога, по которой можно подвести подкрепления. Это единственная
дорога, по которой танки артиллерия или хотя бы грузовики могут пройти к
ущелью, где я буду наступать. Я должен знать, что мост взорван. Нельзя взорвать
его заранее, потому что тогда его успеют починить, если наступление будет
отложено. Нет, он должен быть взорван, когда наступление начнется, и я должен
знать, что его уже нет. Там всего двое часовых. Человек, который вас поведет,
только что пришел оттуда. Говорят, на него вполне можно положиться. Вы увидите.
У него есть люди в горах. Возьмите столько людей, сколько вам потребуется.
Постарайтесь взять как можно меньше, но чтобы их было достаточно. Да мне вас
учить нечего.
— А как я узнаю, что наступление началось?
— В нем примет участие целая дивизия. Будет подготовка с
воздуха. Вы, кажется, глухотой не страдаете?
— Значит, если я услышу бомбежку, можно считать, что
наступление началось?
— Это не всегда так бывает, — сказал Гольц и покачал
головой. — Но в данном случае это так. Наступать буду я.
— Ясно, — сказал тогда Роберт Джордан. — Ясно, хотя не очень
приятно.
— Мне самому не очень приятно. Если вы не хотите за это
браться, говорите сейчас. Если вы думаете, что не справитесь, говорите сейчас.
— Я справлюсь, — сказал Роберт Джордан. — Я сделаю все как
нужно.
— Я должен знать только одно, — сказал Гольц. — Что моста
нет и дорога отрезана. Это мне необходимо.
— Понятно.
— Я не люблю посылать людей на такие дела и в такой
обстановке, — продолжал Гольц. — Я не мог бы приказать вам это сделать. Я
понимаю, к чему могут принудить вас те условия, которые я ставлю. Я все
подробно стараюсь объяснить, чтобы вы поняли и чтобы вам были ясны все
возможные трудности и все значение этого дела.
— А как же вы продвинетесь к Ла-Гранхе, если мост будет
взорван?
— У нас будет с собой все, чтобы восстановить его, как
только мы займем ущелье. Это очень сложная и очень красивая операция. Сложная и
красивая, как всегда. План был сработан в Мадриде. Это очередное творение
Висенте Рохо, шедевр незадачливого профессора. Наступать буду я, и, как всегда,
с недостаточными силами. И все-таки эта операция осуществима. Я за нее
спокойнее, чем обычно. Если удастся разрушить мост, она может быть успешной. Мы
можем взять Сеговию. Смотрите, я сейчас покажу вам весь план. Видите? Мы
начинаем не у входа в ущелье. Там мы уже закрепились. Мы начинаем гораздо
дальше. Вот, смотрите, отсюда.
— Я не хочу знать, — сказал Роберт Джордан.
