– А мы куда пойдем?
– Я стараюсь разгадать, что у них на уме, – сказал
Томас Хадсон. – Только фактов у меня маловато.
– А трупы, а угнанные лодки? – сказал
Генри. – Ты все сообразишь, Том.
– Одно нам известно – оружие, а вот где они бросили
свою подлодку и сколько их? Смешай все это и добавь, что вчера ночью мы так и
не добились связи с Гуантанамо, да подсчитай все островки к югу отсюда плюс то
время, которое уйдет у нас на доставку воды на борт. Добавь еще Питерса, и
готово – подавай кушанье на стол.
– Все будет хорошо, Том.
– Конечно, – сказал Томас Хадсон. – Хорошо –
плохо, это в нашем деле близнецы.
– Но ты не сомневаешься, что мы этих немцев, найдем?
– Ни минуты! – сказал Томас Хадсон. – А
теперь пойди крикни Вилли – пусть идет сюда. Антонио надо приниматься за
стряпню. Будем есть сегодня тушеных креветок. Ара, даю тебе три часа, наполни
водой все бочки. Скажи Антонио, чтобы занялся моторами. Я хочу выйти отсюда
засветло. Больше тебе ничего не попалось на острове? Ни свиней, ни птицы?
– Ничего, – ответил Ара. – Они все забрали.
– Ну что ж, придется им поскорее все это скушать.
Кормить живность нечем, льда тоже нет. Немцы – народ хитрый, они и черепах в
это время года наловят. Я думаю, мы найдем их в Лобосе. Логично предположить,
что они придут в Лобос. Скажи Вилли, чтобы он доверху забил ледник ракушками, а
воды мы возьмем только до следующего островка.
Он замолчал, обдумывая что-то.
– Нет, виноват. Не то сказал. Воду таскай до заката, а
судно я выведу отсюда, когда взойдет луна. Три часа мы потеряем, зато потом
шесть выгадаем.
– Ты пробовал воду? – спросил Ара.
– Пробовал, – сказал он. – Вода хорошая,
чистая. Ты был прав.
– Спасибо, – сказал Ара. – Так я пойду позову
Вилли. Он уже сколько времени ныряет.
– Том, а мне что делать? – спросил Генри. –
Остаться с тобой, или таскать воду, или, может, еще что?
– Таскай воду, а когда совсем уморишься, ложись спать.
Ночью постоишь со мной на мостике.
– Привезти тебе рубашку или свитер? – спросил
Генри.
– Пожалуй, рубашку и самое легкое одеяло, – сказал
Томас Хадсон. – Песок сухой, сейчас можно и на солнце спать. А попозже на
ветру похолодает.
– Какой тут песочек! Я такого сухого, рассыпчатого в жизни
своей не видал.
– Это ветры его взбили за много лет.
– Томми, поймаем мы их?
– Конечно, поймаем, – сказал Томас Хадсон. –
Никаких сомнений быть не может.
– Ты уж меня прости за мою дурость, – сказал
Генри.
– За твою дурость тебя еще в люльке простили, –
сказал Томас Хадсон. – Ты храбрец, Генри, и я тебя люблю и верю тебе. И
никакой ты не дурень.
– Ты, правда, думаешь, что у нас будет бой с ними?
– Наверняка будет. Но ты об этом не думай. Думай о
разных разностях. Думай о том, что тебе надо делать, и помни, что у нас у всех
должно быть хорошее настроение, пока не начнется бой. О бое думать буду я.
– Я сделаю все, что от меня требуется, – сказал
Генри. – Жалко, этот бой нельзя прорепетировать, тогда я бы еще лучше
выполнил свой долг.
Томас Хадсон сказал:
– И так справишься. Нам этого боя не миновать.
– Уж очень ждать долго, – сказал Генри.
– Ждать всегда долго, – сказал ему Томас
Хадсон. – Особенно когда гоняешься за кем-нибудь.
– Ты бы поспал, – сказал Генри. – Ты теперь
совсем не спишь.
– Я посплю, – сказал Томас Хадсон.
– А как ты думаешь, Том, где они бросили свою
подлодку? – спросил Ара.
– Лодки они увели отсюда и всех здешних поубивали,
допустим, неделю назад. Значит, это та самая подлодка, о которой шла речь в
Камагуэе. Но пока она еще была на плаву, они добрались на ней сюда. На
резиновых лодках в такой ветер не ходят.
– Значит, подлодка затонула где-то недалеко, к востоку
отсюда.
– Правильно. И тогда им, голубчикам, пришлось совсем
раскрыться, – сказал Томас Хадсон.
– А до дома-то еще далеко, – сказал Генри.
– Теперь еще дальше будет, – сказал Ара.
– Немцы – чудной народ, – сказал Томас
Хадсон. – В общем-то они храбрые, некоторые вызывают просто восхищение. И
вдруг такие вот мерзавцы попадаются.
– Давайте лучше делом займемся, – сказал
Ара. – Поговорить можно и ночью, на вахте, чтобы ко сну не клонило. А ты
отдохни, Том.
– Тебе надо поспать, – сказал Генри.
– Что отдых, что сон – все едино.
– Нет, неверно, – сказал Ара. – Тебе важно
выспаться, Том.
– Что ж, попробую, – сказал Томас Хадсон. Но когда
он остался один, ему так и не удалось заснуть.
И надо же им было так напакостить здесь, думал он. Ничего,
мы все равно их накроем. Здешние люди могли бы только рассказать нам, сколько
было немцев и как они вооружены. За это, очевидно, и стоило их убить – с
немецкой точки зрения. Что, мол, с ними считаться – негры! Но до некоторой
степени это выдает их. Если они пошли на такое убийство, значит,
руководствовались каким-то планом, значит, надеялись, что их подберут свои.
Опять же этот план мог вызвать разногласия, иначе зачем им было убивать своего.
Впрочем, с ним могли расправиться за что угодно. Может, он повел лодку на
погружение, когда она должна была всплыть и пробираться домой.
Ну и что нам дадут мои домыслы? – подумал он. Полагаться
на них нельзя. Может, так было, а может, нет. Но если было, значит, лодка пошла
на погружение в виду берега, и пошла быстро. Следовательно, с собой они почти
ничего не успели взять. Может быть, тот матросик тут ни при чем и зря его
убили.
Сколько у них лодок, тоже не известно, потому что на двух –
на трех здешние жители могли уйти за черепахами. Так что тебе остается только
ломать голову и обследовать ближайшие островки.
Но что, если они пересекли Старый Багамский пролив и
пристали к берегам Кубы? Ну, конечно! Как же ты раньше об этом не подумал? Для
них это наилучший выход.
