– Вилли, – сказал Томас Хадсон, – как ты себя
чувствуешь?
– Очень хорошо.
– Возьми несколько магниевых лампочек и сделай с него
два снимка в профиль, с одной и с другой стороны. Откинь одеяло, и стяни с него
шорты, и сделай один снимок во весь рост, как он там лежит на корме. Еще один
снимок анфас головы и один – анфас во весь рост.
– Слушаю, сэр, – сказал Вилли.
Томас Хадсон поднялся на мостик. Он слышал, как заработал
генератор, и видел вспышки магниевых лампочек. Там наверху, где все
подсчитывают, не поверят даже тому, что у нас вообще был пленный. Доказательств
нет. Кто-нибудь скажет, что это было просто мертвое тело, которое фрицы
спихнули в море, а мы подобрали. Надо было раньше его сфотографировать. А,
ладно, ну их к чертям. Может, завтра мы остальных добудем.
Подошел Ара.
– Том, кого ты назначишь отвезти его на берег и
похоронить?
– Кто сегодня меньше всех работал?
– Все много работали. Я возьму с собой Хиля, и мы
вдвоем все сделаем. Зароем его в песок над линией прилива.
– Лучше повыше.
– Я пришлю Вилли, и ты ему скажи, какую надпись сделать
на доске. У меня в кладовой есть подходящая доска от ящика.
– Присылай Вилли.
– Зашить тело в брезент?
– Нет. Только заверните в его собственное одеяло.
Присылай Вилли.
– Что нужно? – спросил Вилли.
– Сделай на доске надпись: «Неизвестный немецкий
матрос» и поставь дату.
– Хорошо, Том. Мне съехать на берег для похорон?
– Нет, Ара и Хиль поедут. Сделай надпись и отдохни,
выпей чего-нибудь.
– Как только Питерс поймает Гуантанамо, я пришлю тебе
сказать. А ты сам не хочешь сойти вниз?
– Нет. Я и тут отдыхаю.
– И каково это – бодрствовать на мостике такого
большого корабля, с сознанием своей ответственности и всякой прочей дерьмовой
хреновины?
– Примерно так же, как делать надпись на той доске.
Пришла радиограмма из Гуантанамо. Расшифрованная, она
гласила:
ПРОДОЛЖАЙТЕ ТЩАТЕЛЬНЫЕ ПОИСКИ ЗАПАДНОМ НАПРАВЛЕНИИ.
Это нам, сказал про себя Томас Хадсон. Он лег и тут же
заснул, и Генри укрыл его легким одеялом.
Глава 9
За час до рассвета Томас Хадсон уже был внизу и смотрел на
барометр. Оказалось, что барометр упал на четыре десятых, и он разбудил
помощника и показал ему.
Помощник посмотрел и кивнул.
– Ты же видел вчера грозовые тучи над Романо, –
сказал он. – А теперь они переходят на юг.
– Завари мне, пожалуйста, чаю, – попросил Томас
Хадсон.
– У меня есть холодный в бутылке на льду.
Томас Хадсон пошел на корму, отыскал ведро и тряпку и вымыл
палубу. Ее уже успели помыть, но он вымыл еще раз и прополоскал тряпку. Потом
взял бутылку с холодным чаем, поднялся на мостик и стал ждать, когда рассветет.
Еще до света его помощник выбрал кормовой якорь, потом они с
Арой выбрали бортовой якорь и наконец втроем с Хилем втащили шлюпку на борт.
Потом помощник откачал трюмную воду и проверил моторы.
Помощник высунул голову наверх и сказал:
– Теперь можно в любое время.
– Почему столько набралось воды?
– Да там у меня сальник один разболтался. Я уже
подтянул его немного. Но пусть лучше набирает воды, чем чтобы моторы перегревались.
– Хорошо. Пошли ко мне Ару и Генри. Будем уходить.
Они выбрали якорь, и Томас Хадсон повернулся к Аре:
– Покажи мне еще раз то дерево.
Ара показал. Оно виднелось чуть повыше линии прилива в
бухте, которую они покидали, и Томас Хадсон карандашом поставил на карте
маленький крестик.
– Питерсу больше не удалось поймать Гуантанамо?
– Нет. У него опять перегорело.
– Ну что ж, мы идем по пятам за ними, и впереди их тоже
кто-то ждет, и у нас есть приказ.
– Ты думаешь, Том, ветер в самом деле переменится?
– По барометру выходит, что так. Увидим, когда он опять
посвежеет.
– Около четырех часов ветра почти совсем не было.
– Донимают тебя мошки?
– Только днем.
– Сойди вниз и опрыскай там все. Какого черта нам возить
их с собой?
День был прекрасный, и, глядя назад, на бухту, где они
стояли на якоре, глядя на берег и чахлые деревья Кайо Круса, так хорошо им
обоим знакомого, Ара и Томас Хадсон видели высокие, громоздившиеся над сушей
облака. Кайо Романо так возвышался над морем, словно это был уже материк, а над
ним еще выше в небе стояли облака, суля то ли южный ветер, то ли штиль, то ли
прибрежные шквалы.
– Ара, что бы ты надумал, если б был немцем? –
спросил Томас Хадсон. – Что бы ты сделал, если б видел все это и понимал,
что очень скоро заштилеет?
– Попытался бы пробраться в глубь какого-нибудь
острова, – сказал Ара. – Вот что я бы сделал.
– Но для этого нужен проводник.
– Я достал бы проводника, – сказал Ара.
– Где бы ты его взял?
– У рыбаков на Антоне или где-нибудь поглубже на
Романо. Или на Коко. Там, наверно, рыбаки сейчас солят рыбу. На Антоне, может,
даже нашелся бы вельбот.
– Попробуем сперва Антон, – сказал Томас
Хадсон. – Приятно прос??уться утром и стать к штурвалу, когда солнце светит
тебе в спину.
– Если бы солнце всегда светило в спину, когда стоишь у
штурвала, да еще погода была, как сегодня, океан был бы совсем уютным
местечком.
День был прямо летний, и шквала ничто не предвещало. День
весь был как доброе обещание, и море лежало вокруг светлое и гладкое. Они ясно
видели дно, пока не перешли на большие глубины, и как раз там, где и следовало,
показалась Минерва и волны, разбивающиеся у ее коралловых рифов. То была зыбь,
оставшаяся после пассатов, непрерывно дувших два месяца. Но и эти волны разбивались
мягко и ласково, с какой-то послушной регулярностью.
