Сны – тоже не решение вопроса, сказал он себе. Лучше уж
относиться к ним попросту и не ждать от них анестезирующего действия. Давай-ка
продумаем это до конца.
Все, что у тебя теперь есть, – это твоя главная задача,
и те частные задача, которые приходится решать попутно. Это все, что у тебя
теперь есть, так что относись к этому по-хорошему. Больше тебе никогда не будут
сниться приятные сны, поэтому спать, может, вовсе не стоит. Просто нужно лежать
и чтобы голова у тебя работала, пока не откажет, а уж если заснешь, будь готов
ко всяким кошмарам. Ночные кошмары – таков твой выигрыш в азартной игре,
которую затеял кто-то другой. Ты принял правила и сделал ставку, и вот что тебе
выпало: тяжелый, беспокойный сон. А могла выпасть и полная бессонница. Но этот
свой выигрыш ты обменял на то, что у тебя есть теперь, так что не жалуйся. Вот
сейчас тебя уже клонит ко сну. Так спи, только будь готов проснуться весь в
поту. Ну и что? А ничего, совсем ничего. Но ведь было время, когда ты всю ночь
спал с женщиной, которую ты любил, и был счастлив и просыпался, только когда
она будила тебя, потому что ей хотелось любви. Можешь вспоминать то время,
Томас Хадсон, не знаю только, станет ли тебе легче от этого.
Хотел бы я знать, есть ли у них перевязочный материал для
второго раненого. Если они успели раздобыть перевязочный материал, могли успеть
и еще кое-что раздобыть. А что именно? Как ты думаешь, что у них есть кроме
того, о чем тебе известно? Едва ли много чего. Ну, пистолеты, может, несколько
автоматов. Может, немного взрывчатки, которую они попытаются приспособить к
делу. Я обязан исходить из возможности, что у них есть и станковый пулемет.
Только не думаю. Вряд ли им хочется драться. Чего им хочется – это выбраться к
чертям отсюда и попасть на испанский пароход. Будь они расположены драться, они
бы в ту ночь вернулись и захватили Конфитес. Хотя кто знает. Может, что-нибудь
насторожило их. Может, они увидели на берегу наши бочки с горючим и подумали,
что мы на ночь возвращаемся туда. Ведь они же не знают, кто мы. Они могли
увидеть бочки на берегу и решить, что на Конфитес базируется какое-то судно,
потребляющее много горючего. И потом, едва ли им хочется драться, имея уже
раненых на борту. Правда, шхуна с этими ранеными могла бы где-нибудь отстояться
ночью, а те, кто способен к бою, высадились бы и захватили радиостанцию, если
им очень нужно было связаться со второй подлодкой. Хотел бы я знать, куда
девалась эта вторая подлодка. Что-то очень с ней странно все.
Подумай-ка лучше о чем-нибудь более веселом. Например, как
приятно будет стоять у штурвала спиной к солнцу. Но помни, что, наевшись
соленой рыбы, они теперь лучше разбираются в местных условиях, так что придется
тебе поработать головой. Он заснул и проснулся только за два часа до рассвета,
когда его стали кусать мошки. Мысли о деле успокоили его, и он проспал это
время без всяких снов.
Глава 12
Они снялись с якоря еще до рассвета, и Томас Хадсон повел
судно по узкой, похожей на канал протоке между двух отмелей, серевших по сторонам.
К восходу солнца он уже выбрался из этой протоки и, осторожно минуя каменистые
выступы большого рифа. взял курс на север, туда, где синело открытое море.
Можно было выиграть в расстоянии, пройдя вдоль рифа с внутренней стороны, но
там путь был бы опаснее.
Ветер улегся, и море было настолько спокойно, что волны лишь
тихо плескались у камней. Но день обещал быть горячим и душным, и можно было
ждать, что после полудня налетит шквал.
Его помощник взошел на мостик и огляделся кругом. Потом стал
всматриваться в дальнюю полосу берега, где торчала высокая, безобразная башня
маяка.
– Можно было спокойно идти с внутренней стороны.
– Знаю, – сказал Томас Хадсон. – Но так
лучше, по-моему.
– День будет как вчера. Только еще жарче.
– Они не уйдут далеко.
– Они никуда не уйдут. Они где-нибудь выжидают. На
маяке тебе скажут, шли они через проход между Паредоном и Коко или нет.
– Верно.
– Я схожу к маяку на шлюпке, – сказал
Антонио. – Я знаю смотрителя. А вы можете подождать меня у маленького
островка против мыса. Я мигом обернусь.
– Пожалуй, и бросать якорь не стоит.
– Ну, якорь нетрудно выбрать, у тебя достаточно дюжих
парней.
– Пошли наверх Вилли и Ару, если они поели. Едва ли кто
рискнет здесь показаться, уж очень близко от маяка, и потом треклятое солнце
так бьет в глаза, что ничего и не увидишь. Но все-таки пошли еще Джорджа, и
Генри тоже. Наше дело – ничего не упустить.
– Том, ты не забывай только, что подводные камни в этих
местах попадаются даже там, где вода уже совсем синяя.
– Не забываю, тем более что их можно увидеть.
– Чай будешь пить холодный?
– Да. И пожалуйста, сделай мне сандвич. Только раньше
вышли людей на вахту.
– Сейчас вышлю. С кем-нибудь из них передам тебе чай, а
сам буду готовить шлюпку к спуску.
– Смотри только, разговор там веди осторожно.
– Для этого я и вызвался идти туда сам.
– Захвати рыболовную снасть. Меньше вызовешь
подозрений, когда шлюпка подойдет к маяку.
– Верно, – сказал его помощник. – Хорошо бы
еще захватить им каких-нибудь гостинцев.
Четверо поднялись на мостик и заняли каждый свои пост. Генри
спросил:
– Ничего не видал, Том?
– Видал черепаху, а над ней летала чайка. Я все думал,
она опустится черепахе на спину, но она не опустилась.
– Mi capitan[115], – сказал Джордж. Хоть тоже баск,
он был более рослый, чем Ара, и он был хороший спортсмен и отличный моряк, но
во многом другом далеко уступал Аре.
– Mi senor obispo[116], – сказал Томас Хадсон.
– Ладно, Том, – сказал Джордж. – Если я вдруг
увижу большую подлодку, тебе доложить?
– Если такую, как ты в тот раз увидел, лучше оставь ее
при себе.
– Та мне до сих пор по ночам снится, – сказал
Джордж.
– Слушай, перестань ее поминать, – сказал
Вилли. – Я только что позавтракал.
– Мы тогда как оглянулись, так на мне прямо вся шерсть
дыбом встала, – сказал Ара. – А ты что почувствовал, Том?
– Страх.
– Вижу, всплывает, – продолжал Ара. – И вдруг
Генри кричит: «Том, это авианосец!»
