– Вилли, наверно, уже далеко вглубь забрался.
– Да, – сказал Томас Хадсон. – Они взлетели с
того высокого хребта в середине острова.
– Значит, кроме него, там никого нет.
– Да, если это Вилли их спугнул.
– Но он сейчас примерно там и должен находиться, если
дорога не слишком тяжелая.
– Ты смотри лежи, не поднимайся, когда Ара подъедет.
Ара провел шлюпку вдоль накренившегося подветренного борта
шхуны и зацепил якорь за планшир. Потом осторожно, с медвежьей сноровкой,
вскарабкался на борт. Он привез бутылку воды и чай в бутылке из-под джина; обе
бутылки были обвязаны крепкой рыболовной леской и подвешены у него на шее. Он
ползком подобрался к Томасу Хадсону и лег рядом.
– Как бы мне этой водицы? – попросил Генри.
Ара сложил свое имущество возле Томаса Хадсона, отвязал
бутылку с водой и пополз по наклонной палубе повыше люков, туда, где лежал
Генри.
– Пей, – сказал он. – Только купаться в ней
не вздумай.
Он хлопнул Генри по спине, пополз обратно и опять лег рядом
с Томасом Хадсоном.
– Том, – очень тихо проговорил он. – Мы
ничего там не увидели. Я высадил Вилли на той стороне острова, почти что
напротив нас, если смотреть по прямой, и пошел к нашему судну. Поднялся на борт
с подветренной стороны – не с той, где остров. Все объяснил Антонио, и он меня
понял. Потом я заправил мотор горючим и прихватил запасную канистру, да вот еще
воды и холодного чая прямо со льда.
– Отлично, – сказал Томас Хадсон. Он сполз чуточку
вниз по наклонной палубе и сделал долгий глоток из бутылки с холодным
чаем. – Большое тебе спасибо за чай.
– Это Антонио вспомнил. Мы многое забыли в спешке,
когда уезжали.
– Передвинься немного к корме, чтобы держать остров под
прицелом.
– Хорошо, Том, – сказал Ара.
Они лежали так на солнце и на ветру, и каждый наблюдал за
островом. Иногда вдруг взлетали одна-две птицы, и оба понимали, что этих птиц
вспугнул либо Вилли, либо те, другие.
– Вот, наверно, злится Вилли на птиц, – сказал
Ара. – Про них-то он и не подумал, когда забирался вглубь.
– Да, это все равно что воздушные шары
запускать, – ответил Томас Хадсон.
Задумавшись, он повернулся и посмотрел через плечо.
Все это ему теперь совсем не нравилось. Слишком много птиц
взлетало с острова. Какие, собственно, основания были у нас думать, что те,
другие, сейчас там, в глубине острова? И главное: для какой надобности было им
туда забираться? Лежа на палубе, он, точно какую-то пустоту в груди, ощущал
подозрение, что их с Вилли обманули. Может быть, конечно, никто и не старался
нас обставить. Но странно все-таки, что столько птиц взлетает, подумал он. Еще
парочка караваек поднялась недалеко от берега, и Томас Хадсон повернулся к
Генри и сказал:
– Генри, пожалуйста, спустись в форлюк и последи, что
делается на той стороне.
– Очень уж там мерзко.
– Я знаю.
– Хорошо, Том.
Гранаты и диски оставь тут. Возьми nino и одну гранату сунь
в карман.
Генри соскользнул в люк и стал смотреть на островки,
маскировавшие пролив. Выражение его лица не изменилось. Но он плотно сжимал
губы, чтобы сохранять его неизменным.
– Ты уж извини меня, Генри, – сказал ему Томас
Хадсон. – Но тебе придется потерпеть.
– Я этого не боюсь, – сказал Генри. Тут нарочитая
строгость, так тщательно надетая им на лицо, вдруг распалась, и он улыбнулся
своей чудесной доброй улыбкой. – Просто это не совсем та обстановка, в
какой я мечтал бы провести лето.
– Я тоже. Но сейчас все получается не так просто.
Из мангровой рощи взлетела выпь, и Томас Хадсон услышал ее
пронзительный крик и проследил за ее нервным, устремленным вниз полетом по
ветру. Потом он попробовал представить себе путь Вилли сквозь мангровые заросли
по вспархиванию и полету птиц. Когда они переставали взлетать, это значило, что
Вилли повернул назад. Если немного погодя опять что-то их вспугивало, это
значило, что Вилли осматривает наветренный склон острова. Через три четверти
часа Томас Хадсон увидел, как испуганно взлетела большая белая цапля и
медленными тяжелыми взмахами крыльев двинулась против ветра, и он сказал:
– Значит, Вилли теперь вышел на берег. Поезжай за ним
следом на мыс.
– Вижу его, – через минуту сказал Ара. –
Только что помахал нам. Лежит чуть повыше отмели.
– Поезжай, привези его. И пока будете ехать, пусть
лежит, не встает.
Ара сполз в шлюпку со своим автоматом и двумя гранатами в
карманах. Он сел на корме и оттолкнулся от шхуны.
– Том, кинь мне, пожалуйста, бутылку с чаем.
Для верности Ара поймал ее обеими руками, а не одной, как он
обычно делал. Ему правилось ловить гранаты одной рукой и в самых трудных
положениях, нравилось зубами выдергивать чеку. Но чай этот предназначался для
Вилли; Ара знал, что Вилли пришлось вытерпеть на острове, хоть это и не дало
результатов, и он бережно уложил бутылку под кормой и пощупал, не нагрелась ли
она.
– Что скажешь, Том? – спросил Генри.
– Хреновое наше дело. Сейчас по крайней мере.
Вскоре шлюпка уже стояла борт о борт со шхуной, а Вилли
лежал на дне шлюпки, обеими руками держа бутылку с чаем. Руки и лицо у него
были все в царапинах и в крови, один рукав оторван. Лицо, искусанное москитами,
распухло, и всюду, где тело не было закрыто одеждой, виднелись бугорки от
москитных укусов.
– Ни черта там нету, Том, – сказал он. – Не
бывали они на этом острове. А мы с тобой не больно хитры оказались.
– Неверно.
– То есть как?
– После того как шхуна села на мель, они пошли на лодке
в глубь острова. То ли решили отсиживаться там, то ли чтобы разведать протоки –
уж этого не знаю.
– Думаешь, они видели, как мы взбирались на шхуну?
– Либо все могли видеть, либо ничего. Они были слишком
низко над водой, оттуда трудно что-нибудь увидеть.
– Могли услышать – мы же были у них с наветренной
стороны.
– Может быть, и услышали.
– Так что же теперь?
– Ты отправляйся на судно, а потом пришли Ару за Генри
и за мной. Они, пожалуй, еще вернутся.
– А как с Питерсом? Мы можем его взять.
