Томас Хадсон заставлял себя преодолеть скованность и
собраться, заставлял себя сдерживать дыхание и не думать ни о чем другом, кроме
выстрела; нажать на спуск и метить, чуть упреждая, в основание плавника,
который подрагивал теперь сильнее, чем вначале. И вдруг он услышал, как с кормы
застрочил автомат, и увидел, как вокруг плавника запрыгали фонтанчики. Потом
короткая очередь, и вода вскипела у самого основания плавника. Он выстрелил, и
стрекот послышался снова – дробный, тугой, и плавник завалился, вода вокруг
него закипела, а потом молот-рыба – такая большая, какой он никогда не
видел, – поднялась из моря белым брюхом вверх и начала бешено крутиться на
спине, взбаламучивая воду, как акваплан. Брюхо отсвечивало непристойной
белизной, пасть шириной в ярд была как опрокинутая ухмылка, рога огромные, с
глазами на концах. Она подскакивала и скользила по воде. Эдди строчил по ней из
автомата, всаживал пули в ее белое брюхо, рвал его, оставляя на нем темные
пятна, которые сразу же алели, и наконец она перевернулась на бок и пошла вниз,
и Томас Хадсон увидел, как она крутится волчком, уходя под воду.
– Сюда их, окаянных, гоните, – услышал он голос
Эдди. – Не могу я больше на это смотреть.
Роджер быстро подплывал к Дэвиду, а Джозеф уже спешил к ним,
втащив Энди в шлюпку.
– Господи, твоя воля! – сказал Эдди. – Видали
вы когда-нибудь такую акулищу? Слава богу, что они выходят на поверхность, когда
идут за добычей. Слава богу! Они, сволочи, всегда плывут поверху. Видали, как
она шла?
– Дай мне коробку с патронами, – сказал Томас
Хадсон. Он еле держался на ногах, его мутило. – Все сюда! – крикнул
он.
Они приблизились к шлюпке, и Роджер подсаживал в нее Дэвида.
– Теперь уж пусть ловят рыбу, – сказал
Эдди. – Теперь все здешние акулы на эту набросятся. Эта весь океан сюда
соберет. Видали, как она перевернулась брюхом вверх, а потом давай и давай
крутиться? О господи, вот это молот-рыба! А мальчишка-то, видали, собирался ей
рыбу бросить. Ах, Дэви, голубчик! Какой же ты у нас молодец!
– Пусть лучше будут на катере.
– Конечно, лучше на катере. Это я просто так говорю.
Сейчас их подвезут. Подвезут, не беспокойтесь.
– Господи, какой это был ужас! Откуда у тебя взялся
автомат?
– Комиссар стал ко мне вязаться, что я держу его дома,
вот я и переправил его с берега на катер и сунул в ящик под койкой.
– Стрелять ты умеешь.
– Да как тут не суметь, когда на нашего Дэви, голубчика,
шла акула, а он спокойно ждал ее, хотел бросить ей рыбу. Так прямо на акулу и
глядел. Пусть я больше ничего в жизни не увижу после того, чего сейчас
навидался.
Шлюпка подошла к борту, и все четверо поднялись на катер.
Мальчики были мокрые и очень взбудораженные, а Роджер – сам не свой от
волнения. Он подошел к Эдди и пожал ему руку, и Эдди сказал:
– Нельзя было нам пускать их туда в такой прилив.
Роджер покачал головой и обнял Эдди за плечи.
– Это моя вина, – сказал Эдди. – Я здешний. А
вы нет. Вы тут ни при чем. Я один в ответе.
– И ответили как надо, – сказал Роджер.
– Да ну вас! – сказал Эдди. – На таком
расстоянии кто промахнется.
– Ты ее видел, Дэв? – очень вежливо спросил Эндрю.
– Сначала один плавник, только под конец всю. Я всю ее
увидел еще до того, как Эдди выстрелил по ней, а потом она нырнула и всплыла на
спине.
Эдди растирал Дэвида полотенцем, и Томасу Хадсону видно
было, что ноги, спина и плечи у мальчика все еще покрыты мурашками.
– Первый раз в жизни вижу что-либо подобное, –
сказал Том-младший. – Как она вынырнула из воды и перевалилась на спину!
Первый раз в жизни такое вижу.
– И вряд ли еще увидишь, – сказал ему отец.
– Весу в ней, наверно, вся тысяча фунтов будет, –
сказал Эдди. – Наверно, крупнее и не бывает. Господи, Роджер, видели,
какой у нее плавник?
– Видел, – сказал Роджер.
– А может, мы ее выловим? – спросил Дэвид.
– А ну ее к дьяволу, – сказал Эдди. – Она так
кувырком и пошла ко дну, и черт ее знает, где опустится. Футов на пятьсот
заляжет, и весь океан будет ее жрать. Наверно, все туда ринулись.
– Жалко, мы ее не поймали, – сказал Дэвид.
– Спокойно, Дэвид, спокойно, милый. Вон по тебе еще
мурашки бегают.
– Ты очень испугался, Дэв? – спросил Эндрю.
– Да, – ответил ему Дэвид.
– А что бы ты стал делать? – почтительным тоном
спросил его Том-младший.
– Швырнул бы ей рыбу, – сказал Дэвид, и Томас
Хадсон увидел, как его плечи окатило короткой волной мурашек. – А потом
ударил бы гарпуном в самую морду.
– О господи! – сказал Эдди и отвернулся, не
выпуская полотенца из рук. – Роджер, что вы будете пить?
– Яда у вас никакого нет? – спросил его Роджер.
– Перестань, Роджер, – сказал Томас Хадсон. –
Мы все за это ответственны.
– Безответственны.
– Дело прошлое.
– Ладно.
– Я приготовлю коктейль на джине, – сказал
Эдди. – Том как раз пил джин, когда это случилось.
– Мой коктейль так там и стоит.
– Теперь он уже невкусный; – сказал Эдди. – Я
вам другой приготовлю.
– Ты молодец, Дэви, – с гордостью сказал брату
Том-младший. – Вот подожди, я расскажу про тебя ребятам в школе.
– Они не поверят, – сказал Дэвид. – Если я
тоже буду там учиться, не надо им говорить.
– Почему? – спросил Том-младший.
– Не знаю, – сказал Дэвид. И заплакал как
маленький. – Я не стерплю, если они не поверят.
Томас Хадсон поднял его на руки, и он прижался головой к его
груди, а двое других отвернулись, и Роджер тоже отвел глаза в сторону, и тут
Эдди вышел из камбуза с тремя стаканами в руках, опустив большой палец в один
из них. Томас Хадсон понял, что он уже хватил спиртного внизу.
– Ты что это, Дэви? – спросил Эдди.
– Ничего.
– Вот и хорошо, – сказал Эдди. – Такие слова
и слушать приятно. Слезай с рук, чертова перечница, кончай хныкать и дай отцу
спокойно выпить.
