– Сначала дай эту допью. Так вот. Это было в Гонконге,
в городе замечательном, где я веселился вовсю. Там очень красивая бухта, а на
материковом ее берегу стоит город Каулун. Сам Гонконг расположен на холмистом
острове, покрытом густыми рощами, наверх там ведут извилистые дороги, всюду
разбросаны виллы, а город внизу, у подножия холмов, как раз напротив Каулуна.
Между Гонконгом и Каулуном курсируют современные быстроходные паромы.
Каулун красивый город, тебе бы он очень понравился. Чистый,
хорошо спланированный, рощи подходят к самым его окраинам, а рядом с двором
женской тюрьмы прекрасный участок для охоты на лесных голубей. Мы ходили
охотиться на этих голубей – они крупные, красивые, с прелестным лиловатым
оперением на шейке, а полет у них стремительный, сильный. Охота шла в сумерках,
когда они прилетали на ночлег к огромному лавровому дереву, которое росло у
побеленной стены тюремного двора. Иногда мне удавалось подстрелить голубка,
быстро летящего по ветру над самой моей головой, и он падал на тюремный двор, и
я слышал, как арестантки поднимали из-за него драку, кричали, визжали от
восторга, а потом опять крик и визг, когда охранник-пенджабец, разогнав их,
подбирал птицу и, как человек обязательный, выносил ее нам из служебной
калитки.
Район на материке за Каулуном называется Новые Территории.
Среди холмов в рощах там водилось много лесных голубей, и по вечерам бывало
слышно, их перекличку друг с другом. В этих местах мне часто приходилось
видеть, как женщины и дети копают землю у обочин дорог и ссыпают ее в корзины.
Увидев человека с ружьем, они убегали и прятались в лесу. Как выяснилось, землю
они копали потому, что в ней был вольфрам. В те годы вольфрам очень ценился.
– Es un росо pesada esta historia[66].
– Нет, Умница Лил. Эта история совсем не скучная.
Подожди, не торопись. Сам по себе вольфрам действительно pesado[67]. Но это все
очень любопытно. Добывать его, оказывается, легче легкого. Копай землю и вывози
ее или собирай камни. В Эстремадуре, в Испании, есть целые деревни, где дома
сложены из камней с высоким содержанием вольфрама, и каменные изгороди в полях
тоже из этой руды. А тамошние крестьяне живут бедно. В те времена вольфрам был
в такой цене, что мы использовали транспортные самолеты «ДС-2» – сейчас они
летают отсюда в Майами – для доставки его с полей Нам Янга в Свободном Китае в
аэропорт Кай-Так в Каулуне. А оттуда его морем вывозили в Соединенные Штаты.
Вольфрам – редкий металл, он считался жизненно необходимым в нашей подготовке к
войне, так как его употребляли при изготовлении стали, а на Новых Территориях
любой мужчина, любая женщина выкапывали столько земли, сколько могли унести в
плоской корзине на голове, и сгружали эту землю в большом сарае, где ее
продавали из-под полы. Я выяснил это на голубиной охоте и довел до сведения
людей, которые были заняты скупкой вольфрама на материке. Моими сообщениями
никто не заинтересовался, но я продолжал свое и пошел с докладом выше, и
наконец один крупный военный, которому не было никакого дела до того, что
вольфрам на Новых Территориях расхищается, сказал мне: «Друг мой, вы же знаете,
разработки в Нам Янге ведутся». Но по вечерам, когда мы охотились около женской
тюрьмы и видели, как старый двухмоторный «Дуглас», только что перелетев через
японскую линию фронта, появляется из-за холмов и идет на снижение к аэропорту,
груженный мешками с вольфрамом, нам странно было представить себе, что многие
женщины в женской тюрьме отбывают срок за незаконную добычу вольфрама.
– Si, es raro[68], – сказала Умница Лил. – Но
когда же будет про любовь?
– Когда захочешь, тогда и будет, – сказал Томас
Хадсон. – Но если ты послушаешь про места, где все это происходило, тогда
мой рассказ произведет на тебя еще большее впечатление.
Около Гонконга много островов и заливчиков и вода в море
чудесная, чистая. Новые Территории – это холмистый, заросший лесами полуостров
на материке, а остров, где построен город Гонконг, лежит в большой, синей,
глубокой бухте, протянувшейся от Южно-Китайского моря до самого Кантона. Зимой
погода там была как у нас сейчас, когда норд переходит в ураган с дождями, и
спать там было прохладно.
Я просыпался по утрам и даже в дождь шел на рыбный рынок.
Тамошняя рыба почти такая же, как наша, а основное, что идет у них в
пищу, – это красный групер. А еще там были бочковатые, мокро
поблескивающие помпано и огромные креветки, я таких громадин нигде больше не
видел. Рыбный рынок особенно хорош был рано утром, когда туда приносили свежую,
только что выловленную, мокро поблескивающую рыбу. Неизвестные мне сорта
попадались, но мало, а кроме рыбы, там торговали и дикими утками, пойманными в
силки: шилохвосты, чирки, свиязи – и селезни и уточки – в зимнем оперении, а
такого нежного, сложнейшего, как у наших вальдшнепов, узора оперения я у диких
уток никогда раньше не видел. Я любовался этими птицами, их невероятным
оперением, прекрасными глазами, любовался жирной, мокро поблескивающей, только
что выловленной рыбой и прекрасными овощами, выращенными на человечьих экскрементах,
именующихся там «ночной подкормкой», а овощи были такие красивые – что твои
змеи. Я ходил на рынок каждое утро и каждое утро испытывал наслаждение.
Еще по утрам на улицах всегда встречались похоронные
процессии. Провожающие были одеты во все белое, оркестр играл веселые мотивы. В
тот год на похоронах чаще всего можно было услышать «Минуты счастья вновь
пришли». Днем эта песенка все время стояла у тебя в ушах, потому что люди мерли
как мухи, а ведь на этом острове, по слухам, жили четыреста миллионеров, не
считая тех, что обосновались в Каулуне.
– Millonarios chinos?
– Да, главным образом миллионеры-китайцы. Но были и
всякие другие. Я сам знал многих миллионеров, и мы часто обедали вместе в
знаменитых китайских ресторанах. В Гонконге было несколько шикарных ресторанов,
не уступающих самым известным в мире, а кантонская кухня великолепна. В тот год
среди моих лучших друзей были десять миллионеров, которых я знал только по их
инициалам – X. М., М. Я., Т. В., X. Ж. и тому подобное. Так именовались все важные
китайцы. Кроме того, я дружил с тремя китайскими генералами, один из них
приехал из Уайтчепела в Лондоне и служил инспектором полиции – замечательный
был человек; и еще с шестью летчиками Китайской национальной авиакомпании,
которые получали баснословные деньги, но стоили того; еще был у меня знакомый
полисмен, и не совсем нормальный австралиец, и много англичан офицеров, и… Но
не буду утруждать тебя перечислением всех моих друзей. Стольких хороших,
близких дружков у меня больше не было ни до, ни после Гонконг.
– Cua`ndo viene el amor?[69]
