И тогда хриплый крик вырвался из ее горла — она поняла, что Ги Лаланд получил огромное преимущество. Их разделяло всего лишь несколько метров, но этого оказалось достаточно, чтобы сделать его недосягаемым. И она не сомневалась в том, что француз не станет их дожидаться.
Она соскочила с плиты надеясь таким образом остановить механизм, но уже было поздно. Каменный мостик находился всего лишь в метре от пола, и Ги Лаланд прыгнул на него. На мгновение показалось, что он не сможет удержать равновесие и упадет на дно, но он устоял, вцепившись руками в камень. Затем он поспешно пересек пропасть и оказался на другой стороне.
Николь опустила руки, понимая, что маска для нее потеряна. Ги Лаланд даже не подумал оглянуться. Он поставил свою лампу на пол, прежде чем спуститься на каменный мостик, но сияния, исходившего от нефритовой маски, было достаточно, чтобы осветить ему дорогу. В нескольких метрах от пьедестала, на котором она лежала, он замедлил шаг и двигался дальше с благоговением, словно боясь спугнуть свою удачу. Николь увидела, как он склонил голову, протягивая руки к маске…
А маска как будто разглядывала того, кто должен был стать ее новым господином, — в глубине ее пустых глазниц вспыхнул белый свет, окутавший французского археолога. Удивившись, тот на мгновение замер с протянутыми руками, но колебался он недолго. Через несколько секунд он уже сжимал маску в руках, подняв ее без видимого усилия. Она была размером с человеческую голову, и когда Ги повернул ее, чтобы рассмотреть, Николь заметила, что сзади она вогнутая.
Ги рассматривал ее какое-то время, а затем повернулся, чтобы взглянуть на своих спутников. Тогда он сделал два шага вперед и поднял свой трофей над головой.
Девушка поняла, что маска состоит из маленьких кусочков нефрита, скрепленных так искусно, что издалека казалось, будто она имеет гладкую поверхность
— Ко мне тоже приходил бог, — сказал француз с такой злобой, что, казалось, это был не его голос. — И обошлось без глупостей. Его сообщение было очень простым: «Я — Ун Симиль, и тот, кто примет мою сторону, станет господином маски».
После этого Ги Лаланд словно забыл о них, сосредоточившись на предмете, который держал в руках Он поднес маску к лицу и принялся внимательно рассматривать черные провалы, обозначающие то место, где должны быть глаза
— Это… это чудесно! — Теперь он говорил тише, как будто обращаясь к себе самому. — Абсолютная власть… все равно что стать богом. Да… стать богом… стать богом… Я — бог!
Николь ощутила горький вкус поражения, пребывая в полном отчаянии. Ей захотелось пересечь каменный мостик и наброситься на своего соотечественника, чтобы отобрать у него этот предмет. Сейчас она отдала бы все, что угодно, ради того, чтобы завладеть маской. Но тут она увидела, что каменные блоки, поднявшиеся со дна пропасти, вернулись на свое место. Нефритовая маска снова стала недосягаемой.
Когда она вновь посмотрела на Ги Лаланда, ей показалось, что этот человек вдруг затрясся, продолжая сжимать в руках маску, словно им овладела какая-то сила, но вскоре Николь понял а, что она тоже двигается. Начал дрожать пол помещения, в котором они находились.
Дрожь все усиливалась, и она чуть было не потеряла равновесия. И шум, сначала глухой, все нарастал, пока не заполнил все пространство, как будто он исходил из тысячи мест одновременно.
Чья-то рука сжала ее руку, потянув к себе. Николь почти забыла, что Аугусто Фабрисио тоже находился в этом зале, но сейчас она увидела его рядом с собой. Он пытался вывести ее отсюда, крича:
— Беги, Николь! Беги, ради бога! Это землетрясение!
Девушке не хотелось покидать Ги Лаланда и маску, но новый толчок все же заставил ее бежать. Сверху начали падать камни.
Они без труда добрались до коридора, ведущего в помещение, которое они миновали, следуя по руслу реки, и тут Николь остановилась на мгновение, чтобы оглянуться назад.
То, что она увидела, заставило ее закричать и протянуть руки к цели, ставшей теперь недостижимой. В дальнем конце зала сверху обрушились огромные блоки, и Ги Лаланд был погребен под ними. Француз ничего не сделал, чтобы защитить себя. Когда потолок обвалился на него, он все еще сжимал маску, пристально глядя в ее пустые глазницы.
Аугусто Фабрисио тоже остановился, но затем начал торопить ее, умоляя бежать дальше. Оказавшись на середине узкого коридора, они услышали за своей спиной сильный грохот; земляной пол, на котором они стояли, содрогнулся: зал, служивший пристанищем маске, перестал существовать.
Они вошли в помещение, где текла их путеводная река, однако сейчас от нее не осталось и следа. Луч фонаря Николь лихорадочно скользил по полу, пока она пыталась обнаружить хоть какой-то след влаги, но так и не смогла увидеть его. Землетрясение не прекращалось, и камни снова начали падать вокруг нее.
И опять гватемалец с силой потянул ее за руку.
— Мы должны бежать дальше, Николь. Беги, беги как можно быстрее!
И оба помчались сломя голову в сторону выхода, контуры которого нечетко вырисовывались на другой стороне зала. Сойдя с того места, которое, как они помнили, было концом русла, они почувствовали, как пол стал медленно опускаться, и почти сразу же они услышали позади сильный грохот. Огромный известняковый блок упал сверху, полностью перекрыв коридор, ведущий к маске. Они посмотрели друг на друга, не говоря ни слова: то же самое произошло бы, если бы по дороге к ней они сошли с намеченного пути.
Толчки стали ослабевать. Они заметили также, что оглушительный грохот начал постепенно затихать. Вскоре они обнаружили, что и пол под ними перестал двигаться, хотя все еще ощущали некоторую неуверенность, как будто их тела привыкли к тряске и теперь чувствовали себя неуютно.
Они уже добрались до комнаты с колодцем, и Николь почувствовала огромное облегчение, увидев в шахте свисающий конец веревки, которой они пользовались при спуске. Толчки полностью прекратились, и в этом месте вообще не было никаких следов землетрясения.
Оба остановились одновременно, изнуренные быстрым бегом; их сердца бешено бились. Впервые Николь осознала, что они чуть было не погибли и что Ги Лаланда настигла его судьба.
Аугусто Фабрисио, видимо, думал сейчас о том же. Он нежно взял Николь за запястье.
— Еще одно усилие, Николь. Ни о чем не беспокойся.
Она ласково посмотрела на маленького человека с огромными усами и дружелюбным выражением лица, который озабоченно заглядывал ей в глаза, пытаясь при этом улыбаться, чтобы подбодрить ее.
— Аугусто… Ги…
— Да, я знаю. Ты только подумай: когда потолок обвалился, он думал, что он бог. Именно это нам всем хочется чувствовать в момент смерти. И… еще одно, Николь.
— Да?
— Это всего лишь интуиция, но я полагаю, что пока мы не должны говорить остальным, что Ги был с нами. Никто не знает, что он ждал нас внутри пирамиды. И думаю, что лучше оставить все как есть.
