Прошло несколько секунд, прежде чем он наконец уселся на стул к ней лицом. Карен поняла, что сейчас Бледсоу выступает в роли полицейского, а не друга, и для этого ему необходима некоторая дистанция между ними.
Он не стал терять времени.
– Что стряслось?
Карен не знала, с чего начать.
– Тут есть еще кто-нибудь из наших? Манетт, Хэнкок?
– Они приходили и уже ушли. Так что здесь больше никого нет. Только мы с тобой.
Бледсоу сделал паузу, давая ей возможность ответить, но она по-прежнему молчала.
Она заметила, как в глазах его вспыхнула догадка. Бледсоу работал в тесном контакте с Карен над первыми убийствами, поэтому прекрасно знал, чего ей стоила битва за опеку над Джонатаном и развод с Диконом.
– Этот твой бывший муж… Он опять что-нибудь выкинул?
Она только кивнула в ответ.
– Он дотронулся до тебя хоть пальцем?
Бледсоу помолчал секунду-другую, ожидая ответа, и, не получив его, сжал кулаки, вскочил со стула и принялся расхаживать по комнате.
– Ты собираешься подать жалобу? Напиши заявление о том, что он напал на тебя, и я отправлю его в каталажку. А там из него быстренько выбьют дурь.
Карен на мгновение задумалась, потом решительно покачала головой.
– По правде говоря, я не знаю, что именно случилось. Я приехала к нему, чтобы договориться об изменении условий опеки, а часом позже очнулась на полу в его гостиной. – Она колебалась, не будучи уверенной в том, стоит ли продолжать.
Бледсоу перестал метаться по комнате, взял стул и уселся рядом с Карен. Он уперся локтями в колени, положил подбородок на скрещенные руки и заглянул ей в глаза.
– Ты знаешь, что произошло. Этого достаточно, чтобы подать жалобу и составить протокол. Пусть против него возбудят дело.
– Бледсоу, я не знаю, что произошло. Я могу сложить отдельные кусочки воедино, высказать правдоподобные догадки… Но все это не то же самое, что знать наверняка. Кроме того, тот факт, что я вообще поехала к нему, выглядит нехорошо. Он может заявить, что это я затеяла ссору.
Бледсоу сидел и смотрел на нее. Наконец он спросил:
– Ты думаешь, он тебя изнасиловал?
– Нет.
Карен знала, что Бледсоу – очень хороший полицейский, но ей еще ни разу не доводилось испытывать на себе его способность безукоризненно проводить допросы. Он с легкостью сложил два и два – вероятно, ее жестикуляция и мимика подсказали ему правильный вывод. На своем веку он перевидал достаточно жертв сексуального насилия, чтобы понимать, что к чему.
– Но если ты не помнишь, что произошло, как ты можешь быт уверена?
Карен нахмурилась и метнула на него неприязненный взгляд:
– Я бы знала, если… если бы он входил в меня.
Бледсоу встал и уставился на стену с таким видом, словно его чрезвычайно заинтересовали пятна сырости и потеки краски. Потом он снова повернулся к ней.
– Мы должны прижать этого малого к ногтю, Карен. Прошу тебя, подай жалобу.
– Ага, ты здорово придумал, ничего не скажешь! Представляешь, как я буду выглядеть, когда ко мне придет коп, достанет свой блокнот и скажет: «Итак, агент Вейл, расскажите мне, что произошло». А я ему отвечу: «Будь я проклята, детектив, но я не знаю, что случилось! Я ничего не помню». Даже если он не забудет о чести мундира и привлечет Дикона к ответственности, в суде дело рассыплется, как карточный домик. Адвокат защиты просто разорвет меня на куски. «Вы хотите сказать, агент Вейл, что вы подали заявление в полицию о том, что на вас напали, хотя не помните даже того, ударил вас кто-нибудь или нет? Может быть, вы всего лишь споткнулись, упали и ударились головой. В сущности, о том, что произошло, вы не помните ровным счетом ничего, не так ли?»
Не говоря уже о том, что я оставила свой «Глок» в доме Дикона, а потом угрожала вышибить ему мозги.
Карен раздраженно отмахнулась.
– Дела не будет.
И тут ее как громом поразило.
– Дело, будь оно все проклято! Вот что я должна была сделать в десять часов утра. У меня была назначена встреча с адвокатом по поводу Джонатана.
Карен схватила свой сотовый телефон, договорилась о переносе встречи и перезвонила в школу Джонатана, чтобы ему передали, почему она не заехала за ним.
Закончив разговор, Карен повернулась к Бледсоу и заметила, что он по-прежнему недовольно хмурится.
– Мы можем взять его, посадить в камеру, а потом я надавлю на него и он сделает признание. Я уверен, что смогу этого добиться, Карен. А даже если и не смогу, то все равно стоит попытаться хотя бы ради того, чтобы посмотреть, как он будет корчиться и изворачиваться.
Карен устало откинулась на спинку стула.
– Нет, я сама разберусь с ним. Но все равно спасибо. Я благодарна тебе за помощь и сочувствие.
Бледсоу еще несколько мгновений разглядывал ее.
– Смотри только, не сделай чего-нибудь такого, о чем после будешь жалеть.
– Пусть этим займется мой адвокат, ладно? – Она с трудом выдавила улыбку. – Но я пожалею о своем решении, когда получу от него счет за услуги.
…восемнадцатая
После разговора с Бледсоу о Диконе Карен устроилась за длинным столом в гостиной и принялась перелистывать дело Окулиста Чувство, что она упустила из виду что-то важное, крепло. Кроме того, появилась информация, которую она попросту не успела как следует проанализировать.
Около половины второго в штаб-квартиру пожаловала Мандиза Манетт с сумкой через плечо, набитой документами и канцелярскими принадлежностями. Оккупировав столик в дальнем углу гостиной, она приклеила ленту, на который было выведено ее имя, на ящик металлического картотечного шкафчика и принялась раскладывать на столе свои бумаги. Желтыми кнопками Мандиза приколола к стене фотографию молодой девушки. Поприветствовав ее коротким кивком и не обменявшись ни словом, Карен вернулась к своей работе.
Следующим, спустя полчаса, прибыл Бубба Синклер. Он немного поболтал с Бледсоу о «Чикаго Бэарз», футбольной команде своего родного города, после чего занял место за столом у двери в столовую. Он поставил перед собой парочку фотографий в рамках – Карен не видела, кто на них изображен, они были повернуты к ней обратной стороной, – присовокупив к ним баскетбольный мяч с автографом. Подняв голову, Синклер поинтересовался:
– Мы запираем эту конуру на ночь или как?
– Запираем и ставим на сигнализацию, – подтвердил Бледсоу. – Техники установили систему защиты сегодня утром, после того как ты ушел.
– Что это у тебя за мяч? – пожелала узнать Мандиза.
– Я принимал участие в расследовании убийства отца Майкла Джордана. Так, ничего особенного, пришлось побегать немного для полицейского управления Каролины. Но Эм-Ди оценил мою работу и подарил мяч со своим автографом.
