Но он так и не нашел мое тайное убежище. Отныне я могу забираться в него со двора, не заходя в дом Я проползаю в него по потайному ходу, который обнаружил случайно, когда сюда в мое отсутствие попытался забраться енот, потому что здесь тепло. Он напомнил мне Чарли, но глаза у него были больше, и мне не понравилось, как он смотрел на меня.
Но он больше не представляет для меня проблемы. Я позаботился о нем, и на этом все закончилось. Теперь только мое тайное убежище удерживает меня здесь. Оно мое, и только мое. Здесь я главный. Итак будет всегда, и никто не сможет мне помешать, даже животные.
Иногда даже самое тривиальное событие способно продемонстрировать вам действительный порядок вещей и подсказать, как следует поступить. Стоит только увидеть, что все просто и обыденно, что решение все время находилось у вас под носом, как вы приходите в ярость и обещаете себе, что никогда не повторите подобной ошибки. Вы учитесь на собственных поступках и становитесь умнее.
Перебирая фотографии – те самые, позаимствованные у суперагента Вейл, – он вдруг осознал, что упустил прямо-таки потрясающую возможность. Какой чудесный способ еще раз пережить незабываемое волнение и восторг, охватывающие его в тот момент! Он ведь может купить фотоаппарат и делать снимки подобно полицейским. Он может хранить их в своем компьютере и просматривать, как только у него возникнет такое желание. Еще лучше – камкордер.
[49]
Эту маленькую штучку можно установить на треноге и записывать все происходящее. И тогда он сможет смотреть настоящее кино. Просматривать его в замедленном режиме. От одной только мысли об этом у него участился пульс.
А ведь купить ее проще простого, достаточно зайти в любой магазин. Обычный парень, покупающий камкордер, типичный американец, желающий запечатлеть своих детишек, внуков, племянников, сучек.
Итак, решено: он будет снимать своих сучек. Мертвых и живых.
Мертвых окончательно и навсегда. Не подлежащих воскрешению.
…пятьдесят шестая
Ознакомительная экскурсия по дому престарелых «Серебряные луга» затянулась намного дольше, чем рассчитывала Карен. На нее свалилось слишком много забот, и потому навязчивая реклама, превозносившая достоинства и скрывавшая недостатки, была ей сейчас нужна меньше всего. Особенно учитывая, что альтернативы у нее не было. Но, по крайней мере, она могла поместить сюда мать и не опасаться за качество обслуживания, которое здесь предоставят. Единственное, что вызывало у нее некоторую озабоченность, – это сумма ежемесячного платежа. Но, как сказала однажды ее мать, «это всего лишь деньги».
Карен поблагодарила женщину, которая обнажила в улыбке такое количество здоровых зубов, что ей позавидовала бы и акула, и уже направлялась к своему автомобилю, когда подал голос ее телефон. В последнее время его вибрация заставляла сердце Карен учащенно биться: с равной долей вероятности это могли быть новости о Джонатане или известия об очередном трупе, оставленном Окулистом.
Текстовое сообщение принадлежало Бледсоу. Она должна была встретиться с ним в оперативном центре через пятнадцать минут, чтобы обсудить возможность «решительного прорыва» в ходе расследования. Карен подъехала к тротуару на целую минуту раньше срока, и Бледсоу приветствовал ее прямо на улице. Вслед за ней к штаб-квартире подкатила машина Робби, из дома вышли Манетт, Синклер и Дель Монако, и вся группа устроила импровизированное совещание на лужайке перед особняком.
– Похоже, Окулисту надоело рассылать сообщения по электронной почте. Очевидно, он не дождался от нас той реакции, на которую рассчитывал, – начал Бледсоу. – Сегодня утром Ричард Рей Синглетери в исправительной тюрьме Рокридж получил письмо. Это имя никому ничего не говорит?
– Синглетери? Ну как же, серийный убийца из Северной Каролины, – отозвался Дель Монако. – Рубака из Могаука. Завалил семерых товарищей-первокурсников по колледжу, прежде чем его удалось схватить. Это было одно из первых дел, над которым paботал Томас Андервуд, составляя психологический портрет убийцы. Он несколько раз встречался с Синглетери в рамках реализации программы, цель которой заключалась в том, чтобы понять, почему серийные убийцы делают то, что сделали.
Карен добавила:
– Многое из того, что удалось выяснить в ходе этих допросов, заложило фундамент нашего нынешнего подхода и понимания проблемы. Эта работа оказалась настолько свежей и новой, и точной вдобавок, что впоследствии стала легендарной. Причем настолько, что кое-кто в ОПА до сих пор боится отойти от нее хотя бы на шаг или привнести в нее нечто новое, поскольку открытия Андервуда и его коллег считаются незыблемыми.
Ее комментарий заставил Дель Монако озабоченно нахмуриться. Карен с вызовом посмотрела на него, и он вынужден был отвести глаза. Остальные, заметив их молчаливую дуэль, хранили молчание. Наконец Робби подал голос:
– Тюремные власти изъяли письмо?
– Да. Теперь оно находится у них. Поначалу Синглетери не желал отдавать его. Утверждал, что это его билет. Но куда, никто не знает.
– Разменная монета. Козырь на переговорах, – уверенно заключила Манетт. – Очевидно, других тузов в рукаве у него нет. И он рассчитывает с помощью этого письма выторговать себе какие-нибудь привилегии.
– О каких привилегиях идет речь? – спросил Бледсоу. – Его приговорили к смертной казни. Приговор будет приведен в исполнение через пять дней.
– Казнь путем смертельной инъекции?
– Похоже на то. Во всяком случае, это все, что мне известно. Долгий сон. Точка, конец времен.
Дель Монако пожал плечами.
– Тогда, может быть, он рассчитывает подсластить свои последние пять дней.
Робби поинтересовался:
– И каков же план, босс? Как ты намерен разыграть эту карту?
Бледсоу задумчиво потер подбородок своей огромной лапищей.
– Вейл и Дель Монако отправятся вместе со мной на встречу с этим парнем. Специальный курьер сейчас везет письмо в лабораторию ФБР. Как только в тюрьме поняли, с чем имеют дело сразу же запечатали письмо в пластиковый пакет для вещественных доказательств. Не знаю, правда, будет ли из этого какой-нибудь толк, потому что его держали в руках уже несколько человек. Но мы все равно должны поговорить с Синглетери и послушать, что он имеет предложить нам.
Карен удивленно приподняла брови.
– Один вопрос у меня возник прямо сейчас: почему он? Почему Окулист прислал письмо именно Синглетери?
– Я знаю, что у каждого из вас своей работы выше головы, – заметил Бледсоу, – но нам нужен список лиц, совершивших тяжкие насильственные преступления и отбывавших срок вместе с Синглетери.
Манетт подняла руку.
– Я займусь этим.
– Отлично. Манни, приступай немедленно. Я хочу получить этот список как можно быстрее. Итак, в этом и заключается наш план.
