– Думаю, они слышали различные версии, – предположил отец Сергий. – Такое часто бывало в Средние века. Тогда авторы писали, основываясь на вторичных источниках и зачастую не перепроверяя их. Авторы могли по своему желанию что-то подчеркнуть, а что-то и выкинуть.
– И какая же версия, по-вашему мнению, заслуживает доверия в данном случае?
Она внимательно посмотрела на священника.
– Рассказ Вениамина представляется мне более правдоподобным. Хотя он и был в Святой земле только проездом, в отличие от Вильгельма Тирского, который там постоянно жил, дополнительные детали свидетельствуют, что раввин, вероятно, слышал более полную историю. Вильгельм же скорее пересказывал старые слухи.
Лайла черкнула что-то в своем блокноте.
– А как вам кажется, де Релинкур и правда нечто нашел?
Отец Сергий пожал плечами:
– Кто знает? Никаких вещественных доказательств у нас нет, но и причин не доверять Вениамину тоже немного. Он был очень скрупулезным хронистом, всякие басни не записывал.
В ротонду гуськом зашла группа японских туристов; защелкали фотоаппараты, яркими вспышками нарушив мрачный покой храма. Лайла закинула ногу на ногу и положила блокнот на колено.
– Получается, – медленно начала она, – если признать, что Вениамин ничего не выдумывает, Вильгельм действительно что-то нашел. Но что? – Она взглянула на лист с распечатанным текстом. – Что такое это «сокровище невиданной силы и красоты»?
Отец Сергий улыбнулся и потеребил свой «хвостик».
– Да, вопрос логичный. Однако ответить я на него, увы, не могу. Хотя думаю, что это точно был не космический корабль.
Он захихикал, поправляя растрепавшиеся волосы. Молившиеся женщины вышли из раки, и туда спешно засеменили японские туристы. Рака могла вместить не более четырех человек за раз, и поэтому японцы надолго в ней не задерживались. За непрекращающейся стрекотней туристов стало невозможно разобрать пение, которое Лайла услышала, едва переступив порог храма.
– Нет, – сказал отец Сергий, приведя в порядок волосы и сложив руки снова на животе, – я знаю о тайне де Релинкура не больше тысяч людей, которые на протяжении девятисот лет выстраивают самые сумасбродные гипотезы. Может, он обрел какую-нибудь античную вещицу, может, мощи известного святого, а может – древнюю византийскую базилику. Все это гадание на кофейной гуще. Лучше уж я честно признаюсь в невежестве.
Лайла потыкала себя кончиком ручки в бедро.
– Значит, как вы сказали, вещественных доказательств нет. И в храме ничего такого не сохранилось?
Священник покачал головой.
– Даже если Вильгельм де Релинкур здесь был, никаких следов от него не осталось.
Лайла почесала бровь ручкой.
– А что внизу, под нами? – спросила она. – Что было там, когда здесь работал де Релинкур?
Отец Сергий некоторое время смотрел на купольный потолок, затем с усилием приподнялся и, приказав Лайле жестом следовать за ним, вперевалку потопал к центру ротонды. Отсюда открывался отличный вид на раку и главный вход в храм.
– Позвольте мне сделать короткий экскурс в историю храма, – обратился священник к журналистке.
Она кивнула, и он, расправив плечи, начал рассказывать:
– Согласно Библии и раннехристианским авторам, Голгофа – холм, на котором был распят Иисус, – находилась вон там. – Отец Сергий указал рукой на часовню. – А там, – он развернулся в сторону раки, – была заброшенная каменоломня, где стояли гробницы богатых евреев. И в одну из них, в гробницу Иосифа Аримафейского, положили Христа…
Последний японский турист вышел из раки, и группа бодро двинулась в католикон, ловя в объектив каждый камешек на своем пути.
– На протяжении сотни лет после распятия сюда стекались верующие со всего мира, – продолжил священник. – Но в 135 году император Адриан сровнял холм с землей и установил на этом месте храм, посвященный Юноне, Юпитеру и Минерве. Храм простоял двести лет, пока его не разрушил Константин Великий, который, в свою очередь, воздвиг удивительную церковь, объединявшую все святые места.
Он снова указал на часовню и раку.
– Только в 614 году и ее разрушили, на сей раз персы. Ее восстанавливали с тех пор несколько раз, однако она становилась жертвой то землетрясения, то арабского нашествия, то еще каких-то напастей. В итоге в 1149 году крестоносцы построили здание, которое в общих чертах сохранилось до наших дней. Но только в общих: так, к примеру, ротонда и рака были построены в девятнадцатом веке.
Лайла стремительно водила ручкой по бумаге, пытаясь успеть за священником.
– Я говорю все это, – сказал он, постукивая ногой по полу, – чтобы дать вам понять, следы скольких сооружений, построенных в разные времена разными народами – от римлян до персов и мусульман, – находятся под храмом. А ведь прежде здесь были еще хананеи, иевусеи, египтяне, ассирийцы, вавилоняне, греки. И вполне возможно, тоже что-то построили и на этом месте. Что видел де Релинкур, когда начинал работу, одному Богу известно. Я не уверен, что мы когда-либо это узнаем. С другой стороны, именно эта неизвестность и притягивает.
Он замолчал. Мимо прошли два коптских монаха в характерных черных колпаках и с резными деревянными крестами на груди. Лайла закончила строчить в блокноте и теперь смотрела на свои записи. Вид у нее был расстроенный и заинтригованный одновременно.
– Напоминает сборку пазла, в котором не хватает половины кусочков и когда неизвестно, как должна выглядеть окончательная картина, – сказала она. – Да к тому же собирать приходится вслепую.
Отец Сергий улыбнулся:
– Такова вся история. Гигантский пазл.
Сзади послышался стук трости о камень, и мимо них, хромая, прошел пожилой мужчина. Он остановился у раки, надел ермолку и, достав маленькую книжку в черном переплете, начал молиться. Мужчина сгибался, опираясь на трость; лицо его было дряблым и обвисшим, а кожа – вся в пигментных пятнах.
– Это тот самый тип, о котором я вам рассказывал, – тихо произнес отец Сергий. – Каждый божий день сюда приходит, всегда в одно и то же время. Просто помешался оттого, что якобы де Релинкур нашел какую-то иудейскую древность – то ли скрижали с заповедями, то ли Ковчег, то ли меч Давида. Вот что бывает от этих бредовых историй. Люди находят в них то, чего не могут встретить в реальности.
Они простояли какое-то время молча, глядя на молящегося старика, затем Лайла полистала блокнот и спросила:
– Вениамин Тудельский говорит, что де Релинкур«ни в коей мере не одобрял плохого обращения с евреями». Как это понять?
Отец Сергий грустно улыбнулся, глядя на купол храма.
– Крестоносцы обращались с евреями как с нелюдьми, – со вздохом ответил он. – Они вырезали их тысячами, даже десятками тысяч, пока шли по Европе. Когда они захватили Иерусалим, то согнали всех евреев в главную синагогу и сожгли там. Мужчин, женщин, детей… Никого не пощадили. – Он покачал головой. – И точно так же поступили с мусульманами. Очевидцы писали, что мечети были по щиколотку залиты кровью. Казалось бы, общая трагедия должна была примирить эти религии. Тем не менее… – Он потер виски. – Сколько страданий видела Святая земля, уму не постижимо…
