До места происшествия было минут двадцать езды. Водитель – угрюмый тип с веснушчатым лицом и гнилыми зубами – всю дорогу не спускал ноги с педали газа, гоня полицейский джип через песчаные бугры к долине Нила и дальше на юг, в сторону Фиванского массива. Халифа открыл пачку «Клеопатры», прикурил и, выпуская клубы дыма, смотрел на проплывающие за окном поля и заросли тростника. По радио передавали об очередном обострении ситуации на палестинских территориях. Халифа не вникал в детали, но его сознание фиксировало хорошо знакомые из новостей штампы – «террорист – смертник», «число погибших от взрыва уточняется», «Израиль обещает провести акцию возмездия»…
– Скоро война будет, – с мрачным видом спрогнозировал шофер.
– Она уже идет. – Халифа тяжело вздохнул и, сделав последнюю затяжку, выбросил окурок в окно. – Последние лет пятьдесят.
Водитель закинул в рот пару пластинок жевательной резинки и энергично задвигал челюстями.
– Думаете, примирение невозможно?
– Уж точно не сейчас. Осторожно, на повозку не налети!
Прямо перед ними плелась запряженная ишаком крестьянская тележка, доверху нагруженная свежесостриженным тростником. Водитель рванул машину вправо, выскочив на встречную полосу, где чудом избежал лобового столкновения с туристским автобусом.
– О Аллах, смилуйся надо мной, – забормотал инспектор, вцепившись в приборную доску автомобиля.
Они проехали Деир эль-Бари, Раммессеум, развалины храма Мернептаха. Далее трасса разветвлялась: поворот налево уводил на восток, к Нилу, направо – к древнему поселению строителей в Деир-эль-Медине и Долине Цариц. Полицейские продолжили путь прямо, мимо знаменитого храма в Мединет Хабу, вдоль по запылившейся, испещренной колеями от вездеходов дороге, змеей протянувшейся к самому горизонту. По обеим ее сторонам простиралась волнистая пустыня, все природное разнообразие которой ограничивалось редкими переплетениями сросшихся кактусов да верблюжьими экскрементами. Время от времени попадались осевшие контуры древних глинобитных стен, бесформенные и коричневые, словно горячий шоколад. Наконец, после километров крутых спусков и ухабов, вдали, рядом с возвышавшимся на фоне пустыни ржавым телефонным столбом, показались силуэты автомобилей и кружащие вокруг них люди в форме. Машин было пять: три полицейских джипа, «скорая помощь» и, немного в стороне, пыльный голубой «мерседес». Водитель Халифы остановился рядом с полицейскими машинами, и следователь вылез из автомобиля.
– Когда же вы наконец обзаведетесь мобильником? – проворчал, вместо того чтобы поприветствовать шефа, заместитель Халифы Мохаммед Сария. – Больше часа вас разыскивали!
– А я тем временем наслаждался двумя чудеснейшими гробницами вади Бибан эль-Мулюка, – нагловато ответил Халифа. – Воспринимай это как очередную причину, оправдывающую мою нелюбовь к мобильникам. А еще от них бывает рак.
Он достал сигарету и закурил.
– Ну что тут у нас?
Сария сердито кивнул головой в сторону:
– Вон, труп. Мужчина, по документам – некто Пит Янсен, гражданин Египта, хотя имя больно странное.
Он вытащил из кармана пиджака прозрачный полиэтиленовый пакет с помятым кожаным бумажником.
– Хозяин отеля «Менно-Ра» в Гезире, – добавил Сария, протягивая Халифе пакет.
– Того, что за озером?
Халифа достал бумажник и, быстро осмотрев содержимое, поднес ближе к глазам египетское удостоверение личности.
– Двадцать пятого года рождения… А ты уверен, что он не от старости умер?
– С виду не похоже, – буркнул Сария.
Инспектор вынул из бумажника карточку банка «Миср» и стопку египетских двадцатифунтовых банкнот. В боковом отделении он обнаружил членское удостоверение египетского общества садоводов и мятую черно-белую фотографию овчарки со свирепым взором. На обороте стояла потускневшая карандашная надпись «Арминий, 1930». Имя показалось Халифе отдаленно знакомым, но он не мог вспомнить что-то определенное и положил бумажник обратно в пакет.
– Родственникам сообщили?
– Мы позвонили в отель, и нам сказали, что родственников у него нет, – ответил Сария.
– А «мерседес» – его?
Сария утвердительно кивнул головой.
– Ключи нашли в кармане. – Он вытащил еще один пакет с непомерно большой связкой ключей. – Проверяли. Ничего особенного.
Полицейские подошли к «мерседесу» и заглянули в окно. Салон был отделан довольно дорого, но стандартно для автомобилей такого класса: кожаная обивка, местами потрескавшаяся; отполированная приборная доска из орехового дерева; ароматизатор воздуха, прикрепленный к зеркалу заднего вида. На пассажирском сиденье валялся выпуск «Аль-Ахрам» двухдневной давности, сзади внизу лежал дорогостоящий фотоаппарат «Никон».
– Тело кто нашел? – спросил Халифа.
– Одна француженка. Фотографировала развалины и случайно наткнулась на труп. – Сария открыл записную книжку и медленно, по слогам прочитал незнакомое иностранное имя: – Клау-дия Шам-поль-он. Двадцать девять лет, археолог. Живет сейчас вон там. – Он указал рукой на почти скрытое деревьями строение вдали, где располагалась французская археологическая экспедиция, работавшая в Фивах.
– Случайно, не потомок Шампольона? – поинтересовался Халифа.
– Хм-м-м…
– Жана Франсуа Шампольона.
Сария замялся.
– Это человек, первым прочитавший иероглифы! О Аллах, да ты хоть что-нибудь знаешь об истории своей собственной страны? – Раздражение в голосе Халифы смешивалось с издевкой.
Потупив глаза, Сария попробовал перевести разговор на другую тему:
– Ну, она была… ничего… даже очень. Такая… полненькая. – Сария попытался обрисовать в воздухе фигуру девушки. – И уверенная.
Халифа укоризненно помотал головой и затянулся сигаретой.
– Эх, Мохаммед, если бы вся работа полицейского состояла в умении строить глазки женщинам, ты бы уже давно был начальником управления… Показания взял?
Сария указал на свою записную книжку.
– Ну и?..
– Да нет толком никаких показаний. Она говорит, что ничего не знает. Просто увидела труп, побежала обратно в лагерь и позвонила по сто двадцать два.
Халифа докурил очередную «Клеопатру» и придавил окурок подошвой ботинка.
– Ладно, пойдем посмотрим на тело. Анвара вызвал?
– Обещал разобраться по-быстрому с какими-то бумагами и приехать. Еще просил приглядеть, чтобы тело куда-нибудь не убежало.
Инспектор с досадой махнул рукой, проклиная в душе недисциплинированного патологоанатома и его безвкусный юмор, и в сопровождении зама пошел по раскопу, давя рассыпанные по желтоватому песку обломки керамики. Справа на груде камней расположились дети, забросившие футбол, чтобы наблюдать за тем, как полицейские прочесывают пустыню в поисках улик. Бледно-желтый шар солнца постепенно скрывался за яйцеобразными куполами монастыря Деир-эль-Мухараб, густея и наполняясь оранжевыми тонами. Кое-где из песка вылезали низенькие, обветренные островки глинобитных стен, напоминавшие неведомых чудищ, глазеющих на мир из глубин пустыни.
