– Давайте. Да, и запишите мой мобильный.
Халифа четко помнил, что пару дней назад израильтянин заверил его, будто мобильного у него нет. Впрочем, учитывая, насколько неожиданно полезным оказался Бен-Рой, инспектор не стал затевать никчемную перебранку и без лишних вопросов записал номер. Снова повисла тишина, и никто не знал, как закончить разговор.
– Я буду на связи, – нарушил наконец молчание Бен-Рой.
– Хорошо, – сказал Халифа. – Надеюсь, вы что-нибудь еще узнаете.
Он уже начал опускать трубку, как вдруг снова поднял ее и окликнул собеседника:
– Бен-Рой, вы еще здесь?
– Да, а что?
– Я вспомнил кое-что… Может, вам пригодится.
– Слушаю.
Халифа замолк.
– Пит Янсен… Похоже, он пытался наладить контакт с аль-Мулатхамом. Он говорил, что у него есть какое-то оружие, которое способно помочь в борьбе с Израилем. Думаю, вы должны знать об этом.
Несколько минут после окончания телефонного разговора Бен-Рой не мог прийти в себя. Он смотрел в одну точку и подергивал миниатюрную менору на шее. Затем встал и, открыв металлический сейф в углу кабинета, вытащил оттуда увесистую папку. Наглухо захлопнув дверь, он сел за стол и открыл дело. Справа вверху была прикреплена фотография коротко стриженной брюнетки, а посередине листа печатными буквами было набрано имя: «Лайла аль-Мадани».
Кембридж, Англия
Когда Лайла добралась до Кембриджа, уже начало смеркаться. Погода стояла необычно теплая для этого времени года; легкая дымка ложилась на аккуратно подстриженные лужайки, а в воздухе висел запах цветущей вишни и недавно скошенной травы. Лайла много лет не была в этих местах, и будь у нее пара лишних часов, она непременно пошла бы в университет пешком, чтобы освежить воспоминания детства. Но сейчас все ее мысли были заняты неуловимым профессором, ради которого она решилась на столь дальнее путешествие.
Едва сойдя с поезда, Лайла тут же села в такси и через десять минут была у сводчатых ворот колледжа Сент-Джонс. Консьерж сказал ей, что кабинет профессора Топпинга расположен во втором дворе, на лестнице «И». Поблагодарив его, она пошла мимо тюдоровских зданий из красного кирпича с витиеватыми вытянутыми окнами и витражами.
Пройдя по идеально ровному газону, Лайла оказалась во втором дворе. На стене у лестницы «И» были прикреплены таблички с именами студентов и преподавателей, живущих в здании. Заметив, что под именем Топпинга стоит «Нет на месте», Лайла чуть не впала в панику. Ее успокоил грузный студент в красной футболке, неуклюже спускавшийся в этот момент с лестницы.
– Я сейчас слышал, как он что-то кричал, – сказал он. – Не удивляйтесь: я живу здесь два года, и ни разу не видел, чтобы у него было написано «На месте».
С некоторым облегчением, хотя и не совсем уверенная (очевидно, профессор не одобрял не оговоренные заранее посещения), Лайла поднялась по скрипучим ступеням на самый последний этаж, где на стене рядом с единственной дверью было написано: «М. Топпинг».
Лайла немного замешкалась и неуверенно, боясь разгневать старого книжного червя (каким она его себе представляла), постучала в массивную дверь. Никто не отозвался. Она постучала еще, на этот раз громче, и тут же за дверью раздался возмущенный голос:
– Нельзя!
– Профессор Топпинг? – спросила Лайла.
– Не сейчас! – отрезал он.
Растерявшись, Лайла решила зайти попозже, когда, быть может, профессор немного угомонится. Хотя разве ради этого она выстояла очереди на таможне в аэропорту и провела семь часов в дороге? Чтобы стоять у двери и дожидаться расположения какого-то плешивого зазнайки? Лайла взбесилась. Сжав кулак, она что было силы забарабанила по мощной дубовой двери.
– Буду очень признательна, если вы уделите мне минутку вашего драгоценного времени, профессор Топпинг, – прокричала она.
Наступила пауза, как затишье перед бурей, затем послышался шум стремительно приближающихся шагов. Профессор резко открыл сначала внутреннюю дверь, а затем внешнюю и выпалил:
– Вы по-английски не понимаете? Я ведь ясно сказал: сейчас нельзя. У меня дела. Что вы на меня уставились?
Лайла оторопела и не сразу нашла что ответить. К ее нескрываемому изумлению, перед ней предстал не плюгавый старикашка в затертом пиджаке, а высокий, статный темноволосый мужчина в расцвете лет, в бермудах и пестрой рубашке с короткими рукавами. Верхняя пуговица на его груди была как бы невзначай расстегнута, и между краев рубашки вылезали завитки черных волос.
Лайла быстро оправилась от удивления и налетела на профессора, забыв о всяких приличиях:
– Да катись ты со всеми своими делами, чванливый засранец! Я приперлась сюда из Иерусалима только потому, что у его сиятельства господина профессора нет телефона! А теперь он меня на порог не пускает!
Лайла почти не сомневалась, что дверь тут же захлопнется и профессора она больше не увидит. Однако ее брань вызвала прямо противоположное действие: Топпинг, смягчившись, посмотрел ей в глаза и, приподняв брови, пошел обратно в кабинет. Лайла замерла в дверях, не зная, что делать дальше.
– Ну что вы там стали – заходите, не стесняйтесь, – позвал он ее, оглядываясь из-за спины. – Может, я и чванливый засранец, но по крайней мере иногда умею быть любезным. Только закройте за собой дверь. Точнее, обе двери. Не хочу, чтобы исключение, которое я делаю для вас, вошло в правило.
Лайла была настолько поражена переменой, произошедшей у нее на глазах с Топпингом, что покорно вняла его словам, произнесенным намного мягче. Журналистка плотно прикрыла сначала наружную, а потом внутреннюю дверь и прошла вслед за профессором.
В кабинете царил хаос. Повсюду: на полу, камине, подоконнике, столе – были разбросаны исписанные листы бумаги, ксерокопии, книги. Бардак в комнате был настолько всепоглощающий, что Лайла с большим трудом смогла обнаружить за грудой томов «Кембриджской истории Средних веков» и ворохом скомканных рубашек два кресла у окна. Осторожно перешагивая через бумажные айсберги, Топпинг стал пробираться к креслам, чтобы освободить место для посетительницы.
– Не помню, сказали ли вы, как вас зовут?
– Лайла, – ответила она. – Лайла аль-Мадани.
– И чем вы…
– Журналистка.
– Да, на ученую даму вы не тянете, – сказал профессор, указывая ей на кресло, освобожденное от книг и грязной одежды. – Слишком симпатичная.
Последние слова он произнес с таким неподдельным удивлением, что они прозвучали не как пустой комплимент для начала беседы. Лайла села, а Топпинг продолжил разбирать завалы, теперь уже с другого кресла, чтобы освободить место для себя.
– Хотите кофе? – предложил он, кивнув на крошечный закуток в дальнем углу кабинета, где стояли холодильник, кофеварка и кое-какая посуда.
