– Шалом, – сказал Бен-Рой, дергая серебряный кулон на шее. – Можете говорить? Я нашел кое-что, что может быть вам интересно.
Иерусалим
В самом сердце еврейского квартала Старого города, в южной части Кардо, под защитным колпаком из оргстекла на всеобщее обозрение выставлена золотая менора – стержень на ступенчатом шестиугольном основании, с шестью изгибающимися ветвями, расходящимися по обе стороны от него. Согласно поясняющей надписи на табличке, это первая точная копия подлинной меноры, изготовленной знаменитым ювелиром Бецалелем и пропавшей после падения Храма две тысячи лет назад.
Когда солнце опускалось к горизонту, Барух Хар-Зион подошел к спрятанному за стеклом канделябру и, закинув голову, захохотал – долгим, раскатистым смехом, смехом радости и счастья, которым, как он думал раньше, никогда больше не будет смеяться. Еще накануне вечером он молил послать ему знак, подтверждающий, будто все, что он делает, кровь, которую проливает, не напрасны. И вот, не прошло и суток, знак был ниспослан. Причем более ясного, прозрачного, очевидного нельзя и пожелать – этим знаком была истинная менора. Сколько прошло веков, сколько людей родилось и умерло, но только сейчас и только ему открылся этот Символ. Вот почему он так безудержно хохотал.
Сзади приблизился его телохранитель Ави.
– Что делать-то будем?
Хар-Зион поднял руку в перчатке и дотронулся пальцем до стекла, постепенно приходя в себя после приступа хохота.
– Да ничего, – ответил он. – Пока ничего. Подождем. Мы не должны показывать им, что знаем. Пока по крайней мере.
Ави покачал головой:
– Не могу поверить. Просто не могу в это поверить.
– Так все они говорили, Ави. Все, кого призывал Господь: Авраам, Моисей, Илия, Иона – все они на первых порах сомневались. Но это Его голос. Это Он открыл нам великую тайну. Он дал нам знак. Он бы не сделал этого, если бы мы не заслужили. Но наше время пришло, и мы увидим воссозданный Храм.
Он помассировал плечи и подошел еще ближе к стеклу. Кто бы мог предположить? Кто мог вообразить? Впрочем, сам Хар-Зион всегда знал, что он избранный, спаситель народа. Сейчас он будет ждать. Пускай Бен-Рой ищет, как ему и положено. А вот потом, когда найдет…
– Благодарю тебя. Господи, – зашептал он. – Я не подведу тебя. Клянусь, не подведу.
Луксор
– Так, с тебя пятнадцать фунтов. Еще партию?
Вместо ответа Халифа допил чай и, поднявшись, захлопнул ящик с нардами.
– Трус, – оскалившись, сказал Гингер и затянулся шишой.
– Всегда им был и буду, – ответил Халифа, открывая кошелек и отсчитывая проигрыш. – Да и к тому же я опаздываю к Зенаб. Она сегодня готовит ужин, и я обещал вернуться к восьми.
Его друг выпустил облако дыма с ароматом яблока и повертел большим пальцем, показывая, что Халифа под ногтем у жены. Сидевшие рядом мужчины встретили шутку низким гоготом. Привязанность следователя к супруге была широко известна и оставалась излюбленным поводом для насмешек.
– Ути-пути, инспектору пора домой! – выкрикнул один из них.
– Торопись к жене под каблук!
– Днем – полицейский ротвейлер, а ночью…
– …болонка жены, – хором загоготали посетители кафе.
Халифа тоже засмеялся. Он вообще спокойно относился к дружеским приколам, а сегодня даже радовался им, воспринимая как знак возвращения к нормальной жизни после потрясений двух последних недель. Он отдал Гингеру проигранные деньги (Халифа не мог припомнить, когда последний раз одерживал верх в нардах) и, пожелав всем захлебнуться в Ниле, вышел из кафе. Пока он шагал вниз по улице, до него доносились свист и улюлюканье, постепенно растворившиеся в жужжании вечернего города.
Настроение у Халифы было отменное. Пару часов назад он отдал шефу окончательный рапорт, переслал в Израиль все материалы о меноре (заниматься дальше или нет расследованием – уже их дело) и сейчас шел домой с путеводителями по Хургаде и подарками для детей. Была, впрочем, одна неприятная деталь: когда он попросил Хассани передать копию отчета Мафузу, начальник сказал, что старик скончался накануне ночью. Известие о смерти Мафуза огорчило Халифу, но все-таки не испортило окончательно ему настроение. По крайней мере, как сказал ему бывший шеф, полковник умер с сознанием того, что помогает восстановить справедливость.
Он зашел поздороваться к Мандуру – низкорослому одноглазому продавцу маек, который славился по всему городу неуемной манерой преследовать прохожих, рекламируя им свой товар, – затем двинулся дальше, размахивая пакетами с покупками и воображая песчаные пляжи, волны и, конечно, неподражаемую Зенаб в купальнике – ах, какое это будет зрелище! Погрузившись в сладкие мысли. Халифа не заметил, как приблизился к своему угрюмому серому панельному дому, одной из десятков шершавых «коробок» на северной окраине Луксора.
Докурив на улице, инспектор поднялся по бетонной лестнице на четвертый этаж и поскорее всунул ключ в замочную скважину. Но перед тем как открыть дверь, он снял ботинки, достал из пакета пару дешевых резиновых сандалий, маску для ныряния и трубку. Нацепив все это «обмундирование», он вошел в квартиру, с трудом удерживаясь от смеха при мысли о своей шутке.
– Зес то-нбудь? – Его голос причудливо звучал из-под трубки, искажая слова.
Он прошел в холл, удивляясь, почему никого не видно.
– Ау! Я дыдядшик из глубокого модя!
По-прежнему никто не откликался. Он просунул голову в кухню, однако и там никого не оказалось. Обошел фонтанчик на полу, тихонько направился в гостиную. Он засмеялся про себя от неожиданной мысли, что, возможно, они тоже решили над ним подшутить. Халифа поднял запотевшую маску и, проделывая забавные движения руками, «вплыл» в гостиную.
– Уау, каг дуд красиво и стоко рыб…
Он прервался на полуслове. На диване, побледневшие от страха, сидели Зенаб, Али и Ватах. Напротив них расположились двое в штатском. «Джихаз амн аль-Даула». Госбезопасность. Никаких сомнений.
– Папа! – Али спрыгнул с дивана и с плачем бросился к нему. – Они хотят тебя забрать, пап! Говорят, кто-то хочет с тобой поговорить. Они хотят тебя в тюрьму посадить!
Халифа снял маску и вынул трубку изо рта, посмотрев на испуганное выражение лица Зенаб.
– Что это значит? – спросил он, пытаясь сохранять спокойствие в присутствии семьи.
Сидевший человек, старший по возрасту и, очевидно, по званию, встал на ноги.
– Мальчик в принципе уже все сказал. С вами хотят поговорить. Вы сейчас отправитесь с нами. И никаких «но».
Он посмотрел на своего коллегу и улыбнулся.
– Хотя сначала можете снять свои шлепанцы. Не думаю, что они вам понадобятся.
На противоположной стороне улицы стоял черный, с затемненными окнами лимузин, который Халифа каким-то образом не заметил, когда подходил к дому. Инспектора посадили на заднее сиденье, рядом с ним сел младший из агентов, а старший разместился спереди. За рулем их ждал постриженный «под ежик» шофер в таком же строгом сером костюме. Еще не захлопнулись двери, как он включил двигатель, и машина с грацией крадущейся пантеры заскользила по неровной дороге.
