Он вышел на Франклин-стрит и растворился во мгле.
Хотелось рыдать, растянуться в грязи переулка и орать во всю глотку, выпустив на волю крик, томящийся в груди. Карен всегда раздражали беспомощные девицы, даже в кино. Последние несколько лет жизнь была тихой и спокойной, хотя девушка росла с двумя хулиганистыми старшими братьями. Они приучили ее к тому, что «крутые девочки не плачут».
Ее не обидели, не изнасиловали и даже не ограбили. Карен не понимала, что с ней случилось. Впрочем, осознание, как и слезы, могло подождать.
Она поднялась, опираясь рукой на грязную урну. Поясница болела, но ноги держали. Наверняка останутся синяки – мелкие, бордовые, братья ласково называли такие «вишенками». Слава Богу, переломов нет.
Поправка: падая, она сломала каблук.
Почему-то это рассмешило. Карен захохотала, стоя посреди грязной аллеи. Хохот получился громким, надрывным, неестественным: в нем звучала паника.
«Возьми себя в руки, Карен! Никаких истерик посреди улицы. Подними ключи, беги к машине, открой дверцу и заведи мотор. А потом, если захочешь, устраивай истерику!»
Прихрамывая, она дошла до перекрестка, подняла с тротуара ключи. Из клуба вывалилась компания: мелькали стройные девичьи ноги, звенел беззаботный смех. Молодые люди стояли метрах в двухстах от Карен, но как будто на другой планете.
Огни машин на Лейкшор-драйв сливались в размытые переплетающиеся ленты света, словно на фотографии с длинной экспозицией из рекламного проспекта.
Карен судорожно нажала на педаль газа, и «эксплорер» рванул вперед.
Зеленая подсветка приборной панели.
Щелчок отключенной магнитолы.
Реклама маникюрного салона на Бельмонт-авеню.
Деревья, растущие вдоль дороги, переплетающиеся тени уличных фонарей…
Потом Карен вдруг оказалась у дома и чисто автоматически стала искать место для парковки, даже поворотник включить не забыла! Секунду назад ее сознание волочилось за телом, как воздушный змей на веревочке, а теперь половинки воссоединились. До квартиры оставалось метров десять. В гостиной горел свет, комната хорошо просматривалась с улицы, и Карен вдруг поняла, насколько они с Дэнни беззащитны. Слежку так легко не заметить! Следил же за ней незнакомец…
А вдруг он до сих пор следит?
Страшная мысль пронзила как мощный электрический разряд. Девушка резко обернулась, почти уверенная, что шатен стоит у машины.
Нет, никого.
«Вот паникерша!»
Спрятав ключи в карман, Карен распахнула дверцу. Забыв о сломанном каблуке, выбралась из салона, потеряла равновесие, ударилась коленом о бампер, содрогнулась от сильной боли. Скинув туфли, она, прихрамывая, побежала по газону босиком: скорее, скорее! Подъездная дверь: голубой ключ. Вошла – захлопнула – открыла. Дверь на лестницу – синий ключ. Вверх по ступенькам.
На середине пролета глаза заволокло слезами. Слившись воедино, страх и облегчение образовали новое чувство, названия которому сразу не подобрать. Вцепившись в перила, она проползла остаток пути, услышала, как открылась дверь в квартиру, и сквозь пелену слез увидела силуэт Дэнни. Он протянул руки, и Карен упала в его объятия. В душе рухнула невидимая плотина: девушка зарыдала, лихорадочно вцепившись в рубашку любимого.
Включив свет во всех комнатах, Дэнни с Карен сидели на кухне. Лампы горели везде: в коридоре, над плитой, в кладовке с распахнутой настежь дверью. Карен наслаждалась теплом: теплом чашки чаю, теплом выпитого виски, теплом обнимавших ее рук Дэнни. Тепло помогало.
Карен, захлебываясь слезами, сообщила обо всем еще в прихожей и повторила свой рассказ на кухне. Картер внимательно слушал, время от времени успокаивая: «Не бойся, я с тобой». Карен выплакалась, рукав футболки Дэнни насквозь промок. Сбросив напряжение, она почувствовала себя лучше. Ободряла дверь, запертая на три замка.
– Боже, я чувствую себя так… – запнулась она, подыскивая нужное слово, и выбрала самое легкое, – глупо.
– Ты ни в чем не виновата.
– Оставила машину в темном переулке, пошла без провожатых…
– Ш-ш-ш! – Дэнни ласково погладил ее руку. – Больше ничего не случилось? Может, в больницу?
Карен покачала головой.
– Все нормально. Небольшой шок. – Она вымученно улыбнулась. – Нет, со мной все в порядке, только юбку испачкала и каблук сломала. Он даже сумочку не отнял.
– Что его спугнуло?
– Не знаю. Он просто меня отпустил.
– Что? – удивленно поднял глаза Дэнни.
– Я вытащила перцовый аэрозоль, но забыла снять предохранитель. Он заломил мне руку за спину и отнял баллончик. От страха я понять не могла, чего он хочет: сумочку отнять, или изнасиловать, или вообще маньяк? Он толкнул меня к стене, я поскользнулась, упала, смотрю – а он уже ушел.
Рельефные мускулы в свете уличного фонаря запомнились больше всего. Карен казалось, что он вот-вот бросится на нее, на ходу снимая ремень. Девушка тряхнула головой. Два образа, воображаемый и реальный, постепенно рассеялись.
Почему у Дэнни такое странное выражение лица?
– В чем дело? – не выдержала Карен.
– И он просто тебя отпустил?
– Ага. И предупредил. – Она нервно рассмеялась. – «Чикаго – опасное место для женщины».
– Что?!
Повторив слова незнакомца, Карен удивилась: что происходит с Дэнни? Что его так напугало?
Целую минуту Картер не мог произнести ни слова.
– Ты его рассмотрела? – наконец спросил он.
– Не очень. В клубе заметила мельком, а в переулке было темно. Парень чуть выше тебя, накачанный, кудрявый, в перчатках… – Карен запнулась, вспоминая. – От него пахло сигаретами.
– Боже! – Дэнни подумал и достал из буфета бутылку виски. Взял стакан Карен, еще один – для себя, задумался, не отводя глаз от янтарной жидкости, льющейся в стаканы.
– Дэнни, в чем дело?
– А? – Он встревоженно поднял глаза. – Все хорошо. Я так рад, что ты не пострадала.
– И только?
– Да. – Поставив бутылку на стол, Дэнни присел напротив Карен, хотел что-то сказать, но передумал и улыбнулся. В глазах светились тревога и решимость. – Обычное волнение после случившегося. Помнишь, как мама волновалась, узнав о том, что ты натворила? Вот и со мной так.
Дэнни явно что-то недоговаривал, но на расспросы у Карен не было сил.
– Выпей, – сказал он, вручая ей стакан, – быстрее уснешь.
Она с сомнением посмотрела на виски: спиртного не хотелось, но и бессонная ночь не привлекала. Янтарная жидкость раскаленной лавой выжгла все воспоминания – то, что надо.
– Пойду приму душ, – сказала она.
Дэнни кивнул.
