– Как построим допрос? – поинтересовался Мэтьюз.
– Я начну один. – Нолан неловко поправил галстук. Каждое утро Мари-Луиз аккуратно завязывала полувиндзорский узел – это было частью ритуала, домашним колдовством, призванным хранить мужа весь день. К концу смены галстук превращался в бесформенную тряпку.
– Знаешь, парень держится на удивление хладнокровно. Думаешь, за ним что-то есть?
Нолан ухмыльнулся:
– Как обычно реагируют невиновные, когда на них надевают наручники?
– Пытаются доказать, что наручники не нужны.
– Вот именно! Наш Дэнни подставил руки без малейшего протеста. – Нолан в последний раз одернул галстук, поправил манжеты и вышел из смотровой в комнату для допросов.
Дэнни взглянул на него с кроткой улыбкой. Детектив с серьезным лицом неторопливо приблизился к столу, но садиться не спешил. Долгое молчание заставит Картера понервничать. Нолан выдвинул стул.
– Напоминаю, что ты имеешь право вызвать адвоката.
– А он мне нужен?
– Мы просто хотим тебя расспросить, – пожал плечами полицейский.
– Речь пойдет о Патрике? – Голос Дэнни дрогнул, искренняя грусть омрачила лицо.
– В основном.
– Поверить не могу, что его больше нет. Такое потрясение! Я готов помочь следствию.
Лицо Дэнни – непроницаемая маска.
– Где вы с ним познакомились?
– Мы вместе выросли. – Картер рассказал о Бриджпорте, о районе за скотобойнями, где прошло их детство. Они подружились в школе. Когда родители Патрика умерли, мальчик стал жить в семье Дэнни. Типичная ирландская история, хорошо известная Нолану в бесчисленных вариациях.
Шон не торопил Картера, задавал наводящие вопросы, не прерывая рассказа. При допросе главное – не спешить. Вот уже целый час детектив расспрашивал Дэнни о детстве, о дружбе с Патриком. Всякий раз, когда речь заходила о смерти Коннелли, Дэнни заметно грустнел. Раньше Нолану казалось, что Картеру придется долго искать старых приятелей, которых он мог бы привлечь к устранению Эвана. Похоже, полицейский ошибся.
– Вы дружили много лет. Ты знал, чем он занимается, – констатировал Нолан.
– Конечно, знал. В общих чертах. – Картер и не думал отпираться.
– Не противно водиться с преступником? – язвительно спросил Нолан. – С отребьем?
На виске у Дэнни запульсировала жилка, но голос даже не дрогнул.
– Шон, он был хорошим парнем.
– Да ну? – Нолан сменил тему, чтобы выбить Дэнни из колеи. – Где фингал заработал?
– Это? – Дэнни осторожно коснулся иссиня-багрового пятна на скуле. – По глупости. В подвале в запорный вентиль врезался.
– И руки тогда же исцарапал?
– Забыл, что строитель должен всегда работать в перчатках, – улыбнулся Дэнни.
Нолан не стал ему подыгрывать.
– Может, это из-за проблемы, которая тебя недавно беспокоила?
– Ты об Эване? – Картер покачал головой. – Нет, его уже пару недель не слышно.
Пятнадцать лет службы в полиции научили Нолана читать мимику. Дэнни – умелый лжец, но фальшь все равно чувствовалась.
– Взял и исчез?
– Понял, наверное, что с меня много не возьмешь. А может, погода ему надоела. – Дэнни пожал плечами. – В общем, не видел я его больше.
Детектив кивнул. Картер умеет держать оборону. Признавшись, что общался с Эваном, он дал бы полиции материал для дальнейшей работы. Картер лжет, они с Макганном что-то затеяли. Шон понял это и по лицу Карен, и по поведению Дэнни, однако к делу это не подошьешь.
Улик катастрофически не хватало. Раздобыть их полицейский мог только с помощью Дэнни. Надо давить на него, поймать врасплох. Шон с улыбкой перешел в наступление.
– Кто убил Патрика?
Неожиданная смена темы удивила Картера. Лежащие на столе руки дрогнули.
– Не знаю.
– А по-моему, знаешь. – Шон навис над столом, глядя на подозреваемого сверху вниз. – Ты его и убил.
– Что? – ошеломленно переспросил Дэнни.
– Ты нанял Патрика, чтобы убрать Эвана, но Макганн оказался проворнее. Так что фактически Коннелли убил ты.
Дэнни умолк, стараясь сохранить самообладание. Нолан понял, что удар попал в цель. Самое время пойти ва-банк.
– У нас есть запись разговора. Ты расстроенным голосом просишь Коннелли позвонить тебе по поводу какого-то дела – через пару дней после того, как Патрик должен был убрать Эвана. Похоже, ты волновался.
– Какая запись? – слегка пренебрежительно спросил Картер.
– Хватит отпираться! Ты испугался, предложил денег старому приятелю, чтобы тот помог тебе решить проблему, но Патрика убили, потому ты и скрывался от нас.
– Не понимаю…
Шон сменил тактику.
– Не забывай, Эван остался на свободе и знает, кто послал Патрика. Тебе нужна защита. – Нолан видел, как Картер что-то напряженно обдумывает. – Мы можем договориться. Перед судом придется ответить, но с твоей помощью Эван сядет за убийство. Ты вздохнешь свободно, перестанешь вздрагивать от каждого шороха.
Дэнни молча смотрел на полицейского.
– Помоги нам, и все станет на свои места.
Сейчас он не выдержит агрессивного напора, сломается. «Скажи хоть слово! Дай крошечную зацепку, и я тебя добью. Если нужно, до утра просижу!»
Картер улыбнулся.
– Инспектор, – спокойно сказал он, – не могу понять, о чем вы.
* * *
Нолан не мог успокоиться уже минут сорок. Перед глазами стояла уверенная улыбка Дэнни. По ту сторону зеркала инспектор Джексон получал от Картера все те же четкие, внятные ответы. Дэнни решил изображать «порядочного» до конца.
Однако Нолан был уверен: Картер в чем-то замешан. Как назло, единственным доказательством тому было сообщение на автоответчике. Строго говоря, уликой его не назовешь – ничего криминального в нем нет.
Мэтьюз вошел в комнату за зеркальной стеной.
– Теперь Вилли?
– Задает все те же вопросы. Посмотрим, что получится. Пока Картер гнет свою линию, – покачал головой Нолан и взглянул на Мэтьюза. – Знакомые в реабилитационной программе есть? – тихо спросил он напарника.
– Отец в «Анонимных алкоголиках» участвовал.
– Вот и мой тоже. Твой долго продержался?
– Прилично. Когда «Зенит электроникс» перевели производство в Мексику – ушел в трехдневный запой, в пьяной драке порезал какого-то парня, пустился в бега… – Мэтьюз тряхнул головой, отгоняя демонов прошлого, и взглянул на коллегу: – А твой?
– Мой выдержал. Прошел «Двенадцать шагов», дважды в неделю посещал собрания… – Нолан запнулся. – У отца получилось. В чем суть программы, знаешь? Ты даешь зарок сегодня не пить. Утром следующего дня делаешь то же самое, и так – всю жизнь. Недуг неизлечим.
