— А патриарх с малым числом прислужников, оказывается, покинул лавру за час до налета, спешно отправившись в Москву. И наутро произнес по радио речь, причем вместе со Сталиным, сразу после него. Как он назвал там всех нас — черным воинством сатаны? И еще: русские сумели разговорить кого-то из сбитых пилотов, что целью была именно лавра. Отчего фанатизм русских солдат на фронте возрос и без всякого арийского бога. Или все это тоже было частью его плана, если он все заранее знал?
А самое главное, старина Руди, судя по тому, что творится на Днепре, вся эта операция нисколько не убавила силы Того, о Котором ты говоришь! И мне еще предстоит объясняться со взбешенным толстяком Германом, который грозит апеллировать к фюреру — кстати, у меня снова лежит на тебя полдюжины доносов, и остается лишь гадать, сколько их было адресовано не мне.
И вопрос, без обид: кого назначим основным виновником, если дело дойдет до фюрера? Чья это была идея?
Впрочем, тебе, Руди, не привыкать. И поверь — мне искренне жаль.
Из речи Алексия Первого, единогласно избранного Патриархом Русской Православной Церкви 8 июня 1943 года.
«Правда» за 10 июня 1943 (альт-история)
…наша вера учит нас смирению и терпимости. Истинно, что в Писании сказано: когда ударят по правой щеке, сильный в вере подставит и другую. Но это сказано лишь про людей.
Люди ли те, кто отрицает все законы Божьи и человеческие? Те, кто пришли на нашу землю, чтобы не только истребить наш народ, но и извести нашу веру? Ибо это истина, что фашисты на оккупированной ими территории принуждают священнослужителей призывать паству к покорности богомерзким захватчикам, молиться за здравие Адольфа Гитлера и почитать слово и волю его и его прислужников выше, чем Святое Писание, то есть, по сути, отрекаться от нашей православной веры — а за отказ подвергают пастырей божьих мученической смерти! Мало того, стало нам ведомо, что они прямо предались власти врага рода человеческого, творя богомерзкие обряды, где наших русских людей, наших пленных, приносят в жертву на черном алтаре! Так можно ли после этого назвать их людьми?
Они разрушили Троице-Сергиеву лавру, святое место, где в тяжкое время войны был открыт госпиталь для раненых русских воинов. Они убили иноков, никогда не державших оружия в руках. Они сделали это преднамеренно, именно святое место было обозначено целью для их пилотов. Так есть ли у них душа или, как это случается у самых закоренелых грешников, осознанно отринувших Бога и предавшихся злу, ее место еще при жизни занял бес, исторгая душу в ад? Для любого православного ответ ясен.
Нет заповеди «не убий» по отношению к исчадиям ада! Вредоносное деяние к любой бездушной твари, исповедующей фашистскую веру, это благое дело, угодное Господу. А служба гитлеровской нечисти, любая помощь ей — это смертный грех! Будьте тверды в вере и помните, что лучше смерть принять, не согрешив, чем навеки погубить душу.
Я благословляю всех российских воинов, идущих на священный бой. Включая тех, кто не верит в Бога — ибо дела праведные Ему более угодны, чем молитвы. И если кто из иноков пожелает присоединиться к святому воинству нашему, как Пересвет и Ослябя, я даю на то свое пастырское благословение. Ибо не мир должно нести, но меч, когда служащие дьяволу приходят на землю!
А фашистские твари да будут прокляты навеки! Без различия, какой они крови — немцы, французы, поляки, латыши, и даже русские иуды. Кто исповедует фашистскую веру, что есть избранная нация и все к ней не принадлежащие — это рабы, навоз, унтерменши — да будут они прокляты и сгинут без чести.
Наше дело правое — с нами Бог!
Москва, ведомственная гостиница НКГБ.
13 июня 1943
— Ну, за победу, мужики! И чтоб поскорее.
— Интересно, Адольф Гудериана изменником объявит за то, что Орел сдал?
— А куда бы он делся? Это ж даже не Курск, а какой-то «полу». Мне например непонятно, на что немцы рассчитывали? До Мариуполя им дойти — это бред полный, ну, а ближе смысла нет. Только танки мы у них повыбили, не хуже чем в нашей истории.
— Ну, Григорьич, а что им еще оставалось? Немец, он все же вояка серьезный. В драке страшен, вот только воевать не умеет совсем. Когда надо не бой выиграть, а войну.
— А интересно, Серега, когда здесь День Победы будет? Думается мне, что в сорок четвертом. Так что не поспеет наша «ягодка» Берлин схиросимить.
— Ты что, Григорьич, ох…л? Это же наше после войны будет, где мы тогда монумент поставим? И зачем нам радиоактивное заражение на территории дружественной ГДР? Гитлера мы и так поймаем и повесим.
— Если он сам прежде не отравится.
— И хрен с ним. В любом случае, жить ему осталось год-полтора. Поскольку нашу Победу не переживет, или совсем ненадолго.
Инженер-капитан 1-го ранга Сирый был доволен. Поскольку получил новые погоны вместе с орденом Ленина — за то, что в течение всего похода за ураном вся техника на «Воронеже» работала безупречно. А также за ценный вклад в работу научного коллектива, о чем сегодня утром был сделан подробный доклад Берии как главному координатору и управляющему советским атомным проектом.
В общем-то докладывать было пока не о чем особенно. Да, совместными усилиями местных товарищей и «гостей из будущего» начали вырисовываться интересные перспективы. А уж от приза, приведенного «Воронежем», всеобщий восторг зашкалил за все мыслимые рамки. Но впереди была еще масса работы: фактически строительство совершенно новых отраслей промышленности и гигантский рывок в нескольких уже существующих. И все это никак невозможно было, даже располагая знаниями из будущего, сотворить, аки Господь Землю, за шесть дней. Так что весь доклад можно было уложить в строчку Маяковского: «Работа адова будет сделана, и делается уже». Но Берия явно был доволен, спрашивал лишь о возможности ускорить, обещав выделить и финансирование, и ресурсы, и людей. Что наводило на определенные размышления — неужели американцы успевают раньше?
А вот Елезаров был озабочен. За последние две недели он беседовал со Сталиным четыре раза, и обычно Вождь был задумчив, больше слушал, иногда задавал наводящие вопросы — но Елезаров знал, что Сталин никогда и ничего не забывает. На последней встрече присутствовал еще один — здоровый, веселый мужик с белорусским говором — товарищ Пономаренко. Как сказал Вождь: «Теперь он будет вашим непосредственным начальником по части идеологии и пропаганды. Он полностью в курсе, знает историю вашего мира, прочел книги, смотрел фильмы, теперь хотел бы с вами, людьми оттуда, пообщаться вблизи. А так как он товарищ очень занятой, руководство партизанами тоже на нем пока, хоть скоро мы уже на границу выйдем — то примите его к себе на постой. И отнеситесь со всей серьезностью — вы в море уйдете, а товарищу Пономаренко с вашим материалом работать. И ошибки недопустимы, чтобы не повторилось того, что было у вас».
Что ж, у Верховного Главнокомандующего в войну огромная масса дел, которые надо было как-то ухитриться вместить в не такие уж и долгие двадцать четыре часа — что поделать, в сутках больше попросту нет. И правильная работа руководителя не тянуть на себе весь воз, нельзя объять необъятное, а своевременно и грамотно озадачить подчиненных.
