Верхняя вахта на атомарине тоже неслась строго по уставу. Нашим подводным диверсам даже в учебных целях было строжайше запрещено приближаться к «Воронежу», и все в экипаже об этом знали. А потому вахтенный, углядев у борта мелькнувший подозрительный предмет, похожий на боевого пловца, тут же объявил тревогу «ПДСС», и в воду полетели гранаты. После чего был шумный базар-вокзал с участием местных гебистов, охраны завода, ОВРа и штаба Беломорской флотилии, и сейчас два катера МО курсировали в отдалении, прочесывая воды Северной Двины, а на причальной стенке лежало найденное и вытащенное тело.
Европеец, без характерных примет. Никаких следов, указывающих на национальность или страну. Снаряжение — обычное для этих лет: не акваланг, кислородный прибор на груди, шлем-маска вроде противогазной, резиновый комбез, ласты. Хотя я бы на его месте под комбезом нарядился бы британским матросом с ксивой в кармане — если техника откажет, вылезти незаметно на берег и играть роль «пьян, загулял, упал в воду, ничего не помню». В каком же ты звании был, морячок? Отдал жизнь за своего короля — в тайной войне между союзниками.
— Убирайте! — скомандовал Кириллов. — Ну что, Михаил Петрович, будем разбираться, где у нас течет? Откуда они узнали?
Ясно, откуда. Мы же легендарная «моржиха», гвардейский экипаж, первые парни на этой деревне и самые завидные женихи у северодвинских красоток. Так что скрыть факт нашего пребывания здесь — это примерно как замаскировать восход солнца: где-нибудь обязательно пробьется лучик — кто-то да проболтается, без всякого умысла. А англичане, они упорные, копают с усердием кротов.
И начались эти шпионские страсти с того самого дня, как мы вернулись из уранового похода. Сначала были немцы — пока я был в Москве, тут успели накрыть целое шпионское гнездо, причем отличились наши из БЧ-4. Возможности прослушки и пеленгации эфира у нашей техники побольше, чем у местных, и если совместить пеленги на перехваченную передачу неизвестного передатчика, наложить на точную крупномасштабную карту и навести группы захвата, вручив им наши УКВ-рации, результат будет просто отличный. Взяли радиста, тот не стал играть в героя дойче партизана и сдал, с кем был на связи; потянули за ниточку, вытянули всех. Резидентом там был, как мне сказали, русский белогвардеец, бывший офицер, а в подручных у него наши из уголовных. Засылали немцы тех, кого не жалко — но вот то, что кое-кто из этой шушеры был замечен в совместном распитии водки с нашей вохрой из зеков же, стерегущих наших «гастарбайтеров» (слово, брошенное кем-то из наших по отношению к пленным фрицам, успело прижиться), сильно прибавило головной боли местному ГБ, вообразившему, как завтра взбунтовавшиеся по наущению засланной агентуры немцы громят завод и пытаются захватить «Воронеж», по образу и подобию восстания наших пленных в лагере под Минском весной сорок второго при поддержке партизан. В город ввели еще один батальон войск НКВД — не вохры, а кадровых, с самоходками и танковой ротой. Немцев шмонали по-страшному, и по дороге, и в месте их содержания, на заводе искали спрятанное оружие, и, наверное, Кириллов напрягал агентуру из «свободо-германцев», но точно я этого не знаю. Результат пока был нулевой, «дойче партизан» обнаружить не удалось. Может, их и не было вовсе — не идиоты же немцы, чтобы не понимать, что до фронта отсюда бежать далеко, а до Норильска, о котором все уже были наслышаны, гораздо ближе, и всяко лучше работать в теплом цеху по специальности, чем долбить кайлом вечную мерзлоту в заполярной тундре — но ГБ считало, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Вдруг фашики попадутся идейные, готовые сдохнуть за обожаемого фюрера и Рейх, хотя обычно таких отсеивали еще на фильтрах — ну а если замаскировались?
Англичане крутились вокруг да около, собирая крупицы информации с маниакальным упорством. Аня со своими «стервами» пока успешно кормила их изощреннейшей дезой в виде сплетен и слухов, но бритты не отставали, и черт его знает, до чего докопались и к каким выводам пришли? И если они и впрямь решили перейти от приглядываний к действию, бог весть что ждать от них в следующий раз? Может, вообще не пускать их в Северодвинск? Или лучше упросить Большакова выделить взвод своих «пираний» и подстеречь английских водоплавающих, когда они снова пойдут на дело? Чтобы нырнули и пропали без вести, трупов нет, никто не всплыл, еще желающие найдутся?
Американец доставлял проблем меньше всего. Из госпиталя вышел, хотя наши старались удержать его там подольше. Что интересно, о своей «нетрудоспособности» в Центр он не сообщил. Не хочет, провалив задание, быть сброшенным с парашютом куда-нибудь во Францию? Бегай, ищи — увидишь ты лишь то, что тебе дозволят.
— Не нравится все же мне это, — сказал мне однажды Кириллов. — Вот нюхом, кожей чувствую, что-то грядет. И до сих пор это чутье меня не подводило. Делать что — да ничего, пока конкретики нет, но быть готовым. И скорее выигрывать войну, после чего мы сможем послать наших «союзников» далеко и надолго.
Дела на фронте идут хорошо. С опережением, пожалуй, не на восемь-девять месяцев, а на полный год. Картина примерно такая, как в знакомой нам истории была летом сорок четвертого. На Украине наши дошли до Карпатских гор, идут бои за Львов. Южнее имело место такое отсутствующее у нас явление, как румыно-венгерская война, длительностью целых пять дней. Будто бы Гитлер, взбешенный предательством румынского гарнизона Одессы — в полном составе и организованно капитулировавшего перед советскими войсками, едва вступив в соприкосновение, — отдал приказ Румынию немножко оккупировать, а так как со своими дивизиями было уже туго, то спустил с цепи венгров. Мамалыжники, однако, оказали сопротивление, и тут наши, перейдя Прут, сыграли роль лесника, который разгоняет всех. Как и в нашей истории, Антонеску арестован, король Михай формально правит, но именно формально; румынская армия повернула штыки на запад и держит фронт по Карпатам; Трансильвания пока у немцев (или венгров, черт их разберет) — в общем, неплохо румыны устроились, еще и в число стран-победительниц явочным порядком вскочат.
Еще южнее братушки-болгары. Там молчание — пока наши до их границы не дошли. Переметнутся или нет — по идее, им фюрера любить не за что. За ними турки — сидят тише воды, ниже травы, чихнуть боятся, чтобы нас не обозлить, зато активно воюют на востоке. Заняли весь Ирак, вышвырнув оттуда англичан, в Басре встретились с войсками Роммеля и пошли перпендикулярно, то есть на юг, завоевывать все до границ бывшей Османской империи, что там осталось — Аравия, Йемен, Аден, Эмираты? Флаг им в руки и барабан на шею — хотя один случай там был очень тревожный. По непроверенным пока данным, какое-то бедуинское кочевье, то ли пытавшееся нападать на немецкие обозы, то ли просто подвернувшееся под руку, было поголовно вытравлено боевой химией, причем, по некоторым деталям, это было что-то типа зарина. А поскольку военной необходимости в этом не было и быть не могло, то явно имели место фронтовые испытания в реальных условиях — интересно, перед чем? Все же фосфорорганика — это оружие следующего поколения, в сравнении с фосгеном, ипритом, которые сейчас есть у нас и союзников. А значит, и соблазн получить превосходство — и дай бог, чтобы это оказалось лишь будущей картой на стол дипломатии или прихотью герров генералов, пожелавших испытать новую игрушку. С фашистов станется — в нашей истории они в сорок третьем колебались: и вагоны с отравой подали на фронт, и солдатам новые секретные противогазы выдавали — читал что-то у Овидия Горчакова. Кириллов сказал, мы готовы. Ой, что будет, если до зарина дойдет!
