Книга Днепровский вал, страница 85. Автор книги Влад Савин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Днепровский вал»

Cтраница 85

А на следующее утро над Варшавой появились немецкие бомбардировщики. Как в тридцать девятом — но не было ни зениток, ни истребителей, чтобы им помешать. Днем последовал еще один налет, и еще — затем их просто перестали считать. Однако пожарные выезжали тушить, и кареты скорой помощи развозили раненых по больницам, и убитых хоронили, и восстанавливали разрушенное — по крайней мере, еще два дня в домах был и свет, и вода. А вот продукты из магазинов пропали как-то сразу. Спички тоже.

Его окликнули тогда на улице:

— Пан учитель!

Это был Томек, самый старший, с бело-красной ленточкой на рукаве, а на плече его висел самый настоящий автомат, МР-18, еще той войны.

— Цитадель наша, и склады — там было все оружие для полиции, и боеприпасы. Раздавали всем, кто записался! Мы уже повоевали, пан учитель, у пакгаузов Товарной, там в охранных батальонах были хохлы из Лемберга, они за немцев остались, склады грабят — эх, было бы нас больше, а то сил не хватило их отбить! Еще на Мокотувском поле было славное дело, там у немцев зенитная батарея была, мы почти ее захватили, когда они стволы опустили и по нам врезали. А вот аэродром Бабице наш, и говорят, из Англии самолеты ждут с целой дивизией нам в помощь! И еще с севера, из леса, отряды подошли, нас теперь сила! А мы теперь бойцы Первого повстанческого батальона имени маршала Рыдз-Смиглы — я, Марек и Стефан полноправные бойцы, ну а малышня пока на подхвате, посыльными там, или подносчиками патронов.

Утром шестого Варшава была разбужена взрывами. Огонь тяжелых орудий был бесприцельным, беспокоящим, по всему городу, чтобы посеять панику и сломить дух. И грохот боя доносился с юга, от Охоты и Мокотува. И кто-то сказал страшные слова: «ЭсЭс идут!» Но общего страха еще не было, никто пока не представлял, что их ждет.

Тогда к нему пришли его мальчики:

— Пан учитель, объясните нам? Нам сказали, чтобы мы были готовы отразить любого, кто попытается ворваться в Варшаву силой. Будь то немцы или русские — но ведь русские бьют немцев, как же они одновременно могут быть нам врагами? Разве не разумно будет воспользоваться их помощью?

Он был учителем, не солдатом. Но его отец очень гордился древностью своего рода. И рассказывал, что у него была сабля, принадлежащая его прапрапрадеду — который в войске Стефана Батория брал на нее Смоленск, Псков, Москву, и, без сомнения, взял бы и Петербург, если бы этот город тогда существовал — но денежные затруднения вынудили продать семейную реликвию. Потому он знал из рассказов отца, что такое шляхетская честь.

— Под немцами мы потеряем лишь нашу свободу. А под русскими — душу.

Когда-то давно его предки восстали за свободу Польши против русского царя. Восстание подавили, сдавшихся повстанцев сослали в страшную ледяную Сибирь. Их дети уже не видели Польши, а для внуков эта страна была лишь географическим понятием, о котором рассказывают сказки. Они еще помнили наш язык, но уже вели себя как русские, служили России и связывали с ней все надежды, считали ее интерес своим — потомки повстанцев, готовых умереть за Белого Орла! Вот что будет с нами, когда и если русские придут — может быть, мы будем живы, здоровы, сыты, и вы даже сумеете осуществить ваши мечты, как ты, Янек, хотел выучиться на врача, и ты, Зденек, стать инженером, вот только вы больше не останетесь поляками. Как в сказке, где дьявол совращал человека, предлагая: «Я дам тебе все, любую твою мечту, и справедливость, свободу достичь всего, что хочешь — возьму лишь за это твою душу».

— Кто ты есть? Поляк малый. Який знак твой? Орел бялый. Поляк, а не русский! Орел, а не звезда! Помните об этом!

Мальчишки не боялись смерти. Происходящее казалось им приключением, где убивают других, но только не меня. Томек погиб первым, вечером того же дня. В этой войне не было места лихости и геройству, бездушная и безотказная немецкая военная машина перемалывала храбрецов стальными челюстями. Сначала накрывали артиллерийским огнем, затем танки с мотопехотой добивали уцелевших. Томек был убит осколком снаряда, в том бою даже не увидев врага.

Марек погиб на окраине Охоты на следующий день. У повстанцев почти не было артиллерии, чтобы бороться с танками, были лишь бутылки с бензином, кто-то из университета придумал подмешивать еще масло, сахар или клей, чтобы липло к любой поверхности, и еще что-то, чтобы вспыхивало сразу при разбитии бутылки, без запала. Легко ли подойти на расстояние броска к ползущему и стреляющему танку? Из двадцати добровольцев не вернулся никто — и один танк сгорел. Всего один, за двадцать жизней.

Зденека командир послал с донесением. И мальчишка старался быстрее выполнить приказ, чтобы не погибли товарищи. Он не знал, что ради этого на войне часто надо затаиться, переждать, ползти, идти в обход. И донесение не было доставлено, потому что двое посланных следом погибли так же. Они были храбры, бойцы Первого повстанческого батальона имени маршала Рыдз-Смиглы — но их не обучили воевать. В отличие от немцев, отведенных на отдых и пополнение после ада Восточного фронта, где неумелые не выживали.

Стефан погиб, когда эсэсовцы входили в Волю. Никто еще не знал, что наскоро сооруженные баррикады поперек улиц легко сметаются артиллерией и совсем не задерживают танки. После придумали сажать целый взвод или отделение метателей бутылок на чердаки и верхние этажи — до поры не выдавая себя и лишь слушая, как внизу движется танк, они одновременно по команде высовывались и бросали свои снаряды. Это оказалось успешным, удалось сжечь десяток танков и бронемашин, но уже на следующий день немцы стали сначала осматривать дома, заглядывая во все квартиры, и убивали на месте всех, кого находили там, и лишь после этого двигали вперед броню, подвалы забрасывали гранатами и выжигали из огнеметов. Или же саперы закладывали взрывчатку под несущие стены, обрушивая весь дом. Все это очень замедляло немецкое продвижение, но повстанцам нечего было ему противопоставить, его нельзя было остановить. И там, где прошли эсэсовцы, уже не было городских кварталов, не было домов и улиц — только земля, заваленная обломками, сожженная огнеметами, одна лишь выжженная земля.

А Варшава еще жила. Пока на окраине истекали кровью спешно набранные батальоны ополчения, по улочкам Старо-Мяста вечерами гуляли с барышнями бравые офицеры и клялись, что завтра Коморовский даст приказ и они погонят поганых швабов, «и вы все после будете вспоминать эти героические дни!». Воинственный вид и разговоры этих парней, увешанных оружием, внушал уверенность: мы не пропустим врага, немцы войдут в Варшаву только по нашим трупам — а потому, прелестная пани, будьте ласковы с солдатом, которого, очень может быть, завтра уже не будет в живых! Пани и паненки, впрочем, тоже часто выглядели как амазонки, в галифе и сапогах, в черных беретах, с бело-красным шарфом на шее, а иногда даже повесив на пояс что-то стреляющее. Горели огни кафе на первых этажах, звучала музыка оркестров. Будто шла какая-то совсем другая война, далеко отсюда, на чужой земле.

— Кто мы и кто они, пан учитель? Может быть, командующий бережет силы для решающего удара? Все мы делаем одно дело — сражаемся за Польшу!

Вацек был самым младшим, его хотели оставить дома. Он умолял, чтобы его взяли — хотя бы подносчиком патронов на передовую. Его убил немецкий снайпер. Все уже знали, что у немцев обычной манерой было подранить кого-то на открытом месте, а затем отстреливать, как в тире, пытающихся помочь. Но мальчик был убит пулей в голову — может быть, подумал учитель, в этом немце шевельнулась жалость или у него самого был сын.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация