— Да я бросил бы, если бы речь шла о реальных деньгах, — говорит Бюлент. — Возможно, я боюсь успеха. Это наш основной национальный недостаток.
Константин отщипывает кусок от своего бублика.
— Эй, Ферентину, что там про вчерашнюю бомбу?
— А почему ты его спрашиваешь? — интересуется отец Иоаннис.
— А вы все пропустили, — говорит Лефтерес. — Наш дорогой доктор наук внезапно стал консультантом по национальной безопасности. Пил он себе утренний чай, как вдруг в дверь постучали, а на пороге агент из МИТ.
— Ну, для начала, я не консультант по безопасности, — бурчит Георгиос Ферентину. — Пока что я всего лишь согласился поработать с новой правительственной комиссией. Им нужны люди с еретическими идеями. Ортодоксальные, похоже, не работают. И слава богу.
— Он имеет в виду, что они не предсказывают взрывы в трамвае, — поясняет Лефтерес.
Бюлент ставит пустые стаканы на поднос.
— Можешь считать меня наивным, но первое, что приходит на ум, когда речь о комиссии по вопросам безопасности, это то, что они держат рот на замке, нет?
— Я всего лишь сказал вам, что являюсь членом группы «Кадикей», а это не государственная тайна.
— А ты собираешься в «Кадикей»? — спрашивает Лефтерес.
— Да, сегодня днем. Это так странно?
— Пытаюсь припомнить, когда ты в последний раз выбирался дальше площади Таксим.
— За мной пришлют машину, — говорит Георгиос Ферентину, но памфлетист уже успел всадить в него свой шип. Многие годы он позволял миру вокруг сжиматься, пока он не стал совсем тесным и удобным, как старый костюм. Призрачные Стамбулы в его белой комнате вытеснили старые чудесные имена улиц и переулков: улицу Тысячи землетрясений, аллею Цыплят, Которые Думают, Что Умеют Летать, авеню Кустистых Бород, улицу Златовласой Нафи.
— А что это ты там вчера высматривал у лавки Кенана? — спросил Бюлент.
— Юный господин Дурукан заявляет, что за ним гнался робот.
— Ты все еще позволяешь этому мальчику навещать тебя? — спрашивает Константин.
— Глупо с твоей стороны, Георгиос, — замечает Лефтерес.
— А я и впрямь кое-что вчера видел, — говорит Бюлент. — Робота-птицу и второго робота тоже. Я решил, что это цветочный горшок или спутниковая тарелка, свалившаяся с крыши.
— Мальчик отправился посмотреть на бомбу на проспекте Неджатибей, — объясняет Георгиос. — И обнаружил, что он не единственный робот, который наблюдает за происходящим. И что самое интересное, тот, другой, за кем-то следил. Мальчик пытался расследовать, что происходит, но еще один робот, уже третий, выследил его и попробовал схватить. Мальчику удалось сбежать. Робот преследовал его досюда, но парню удалось обмануть преследователя. Робот прыгнул, упал и разбился.
— Наверно, это я и видел, — говорит Бюлент.
— Прокрути-ка назад, — просит отец Иоаннис. — Ты сказал, что они за кем-то там следили.
Георгиос поднимает палец в предостерегающем жесте.
— Да, причем за кем-то, кого мы знаем.
У всех перехватывает дыхание.
— За одним из тех молодчиков из подвала, — сообщает Георгиос.
— Ну тогда я надеюсь, что это полиция, и что они найдут его и выселят, — ворчит отец Иоаннис. — От этих парней одни неприятности. Это они выплеснули мочу к дверям моей церкви, я уверен. Пусть валят, это всегда был смешанный район.
— Ну я тебе кое-что скажу. — Бюлент наклоняется над прилавком так, словно это кафедра проповедника. — Все еще про этого же парня: он видит джиннов.
— Совсем крыша съехала от того, что весь день курит травку, — растягивая слова, произносит Константин.
— А что вы на это скажете, господа скептики, — Хафизе, которая работает у Эркоч-ханым в галерее, прямо под тобой, Георгиос… Короче, брат Исмет, местный кади, прославился тем, что открывает Коран в нужных местах, и Хафизе пошла к нему, чтобы он и ей почитал, поскольку думала, что, возможно, беременна. Недждет взглянул один раз на нее и прямо в лицо заявил, мол, ты точно беременна. А как он узнал? Он видел ее карин, вверх ногами под землей, с огромным животом.
— Для прирожденного предпринимателя, который чует рынок на уровне инстинктов, ты несешь несусветную чушь, — заявляет Константин.
Отец Иоаннис вскидывает руку:
— Кади, а теперь еще и этот чудотворец. Только этого нам не хватало. Лефтерес…
— Я могу вмешаться, только если меня попросят, — говорит кондитер.
— Должно быть, бомба что-то выпустила наружу, — ворчит Константин.
— Этот молодой парень оказался в трамвае, где взорвалась бомба, а теперь видит джиннов, — говорит Георгиос, обмахиваясь меню. Серебристый гребень солнца показался над крышей жилого комплекса Исмет Иненю, скоро оно выплеснет весь свой жар на площадь Адема Деде и загонит стариков в укрытие. — Джана Дурукана, который наблюдал за случившимся, застукал робот и гнался за ним по крышам. Робот сломался, и кто-то уничтожил доказательства.
— А с той бомбой что-то не так, — добавляет Бюлент. — Обычное правило: сначала смертник себя взрывает, затем появляется видео. Вспомните знаменитую мученическую смерть против турецкой проституции в руках загнивающего Запада. Такое видео оказывается в Сети быстрее, чем вы успеете произнести «Иншаллах!
[61]
».
— А ты довольно много об этом знаешь, — замечает Лефтерес.
— Я смотрел несколько таких видео. Мне нравится оценивать их. Я это воспринимаю как телешоу: люди присылают свои видео, зрители голосуют, а выигравший отправляется на смерть.
— Господи, прости нас, — говорит отец Иоаннис. — Это даже не смешно.
— Странно, что тот, кто заложил эту бомбу, отправил робота удостовериться, что никаких видео не осталось.
— Они высматривали что-то другое. — Константин постукивает тростью по мостовой. — Что-то, за чем надо наблюдать, но так, чтобы их не увидели и не заподозрили. Они испугались, что твой юный друг тоже это видел.
— Именно, — кивает Георгиос Ферентину, наклоняясь вперед и сжимая пальцы, неосознанный жест, оставшийся с тех времен, когда дискуссию приходилось вести не только со старыми греками в чайхане. — Давайте подытожим, что нам известно. Одна маленькая бомбочка, от которой никто, кроме самой смертницы, не пострадал. Никакого вам видеообращения. Организаторы теракта или кто-то еще, такое тоже возможно, оставляют на месте взрыва робота. Робот, скорее всего, вел запись, но, когда кто-то посторонний попытался провести свое расследование, стал преследовать чужака и попытался установить его личность. Это интересно.
— Предлагаешь сыграть в сыщиков-любителей? — спрашивает Лефтерес. Он со скрипом поднимается с низкого стула и быстро пожимает руки друзьям. — Кучка старых греков и хозяин чайханы?
