— Я видел Ариану.
— Говорил с ней?
— Нет.
— Надо поторопиться, Ферентину. Она уедет в пятницу.
— Откуда ты знаешь?
— Мы не единственные греки в Бейоглу. Я могу дать тебе ее номер.
— Позвонить ей?
— У тебя есть дело, которое так и висит неоконченное вот уже больше сорока лет.
— Задолго до того, как твоя нога вообще ступила в Эскикей, — внезапно огрызается Георгиос. — Ты думаешь, что все знаешь, а на самом деле ни черта не смыслишь. Ты просто старый сплетник, вот ты кто.
Он поднимается из-за стола и бросает горсть монеток. Да, дело не окончено вот уже сорок семь лет, но Константин, устроившийся удобно, как блоха в изгнании в собачьей шерсти, думает, что все сводится к безответной любви. Любовь была, но время и политика превратили ее в желание оправдаться: Георгиос Ферентину боится, что Ариана Синанидис винит его в смерти Мерьем Насы.
Недждет не может вспомнить, когда его нога ступала в мечеть, но тело все помнит. Омыть ноги, руки, лицо, шею, уши. Омыть водой из сердца Хизира. Зеленый святой удалился, джинны тоже отпрянули к краю их мира, но он слышит их шепот, словно шорох листьев на ветру. Их всегда привлекают мечети, алтари, священные камни. Недждет оставляет в алькове кроссовки. По всей обстановке, от мозаики на полу до массивных медных светильников, Недждет понимает — Тюльпановая мечеть некогда была очень богато украшена, но постепенно обеднела, как и весь район в целом, и не может позволить себе содержать охранника-пенсионера, который присматривал бы за обувью. Ковер под ногами толстый и мягкий, Недждет зарывается туда пальцами ног. Джинны толкаются у дверей в мечеть, трепещут и шелестят. Закон Аллаха запрещает им входить сюда.
Тарикат собрался под ложей, приподнятой платформой, где молятся представители аристократии, на пару метров ближе к Всевышнему, но Недждет пока что не присоединяется к ним. Он помнит другие, въевшиеся рефлексы. Он опускается на ковер лицом к михрабу
[77]
на колени и совершает земной поклон. Тело не забыло движения, а язык не забыл арабский. Ритуал овладевает им, растягивает мышцы. Он снова садится, положив руки на колени. Колоссальное умиротворение. Недждет поднимает голову и смотрит на кафельную облицовку купола. Там видны какие-то слова, растянутые и скрытые среди геометрических узоров, тайные слова. Если сосредоточиться, то он сможет их различить. Девяносто девять прекрасных имен Всевышнего, переплетающихся со стебельками и листьями цветов. Райские кущи цветут на плитке, которой облицован купол. Что это за цветы? Тюльпаны. Это же Тюльпановая мечеть. Недждет внезапно осознает, что это красивое здание, а он ничего не знает о нем. Сколько ему лет, кто его построил и зачем? Роскошное здание, а он и не в курсе. Место, где он живет, дом дервиша… Он всегда воспринимал его просто как место для того, чтобы поспать, покурить, скрыться, а ведь у этого дома история, в него вплетены жизни, в нем жили святые. Он внезапно понимает, что дом дервиша очень и очень старый. Что появилось первым — текке или мечеть? Кто были те дервиши, что решили возвести там свой дом? Что привлекло Исмета и новых дервишей — здание, история, Всевышний или что-то еще?
— Мир вам, — говорит он и садится на ковер рядом с братьями.
Дервиши бормочут приветствия в ответ. Многие лица знакомы Недждету, поскольку эти братья бывали в текке, кто-то чаще, кто-то реже, но есть и совершенно незнакомые. Недждет всматривается в каждого по очереди: детали, отличительные черты. Это люди, индивидуумы.
— Во имя Аллаха приветствуем тебя в группе Адема Деде, — говорит Исмет. — Многих из нас ты уже знаешь, но это твое первое нормальное вступление в тарикат. Мы видели вещи, которые нельзя объяснить рационально, видели, что ты говоришь и делаешь, а еще мы видели пророчества Аллаха. Мы хотим устроить тебе братскую проверку, чтобы понять, согласуются ли они с духом ислама или нет.
Теперь что-то говорит сидящий напротив крупный парень в полосатой рубашке. В обыденной жизни Недждет знает его как автослесаря. Его зовут Юсуф, и он второй по старшинству в ордене. Исмет продолжает:
— Всевышний повелел основать эту группу, чтобы исследовать, как правосудие Аллаха работает в современном городском обществе. Воля Аллаха вне времени, в ней нет подразделений, однако она, как алмаз при изменении освещения, может по-разному отражать лучи своими гранями. Мы чтим описанное в хадисах
[78]
и обращаемся к Корану как к непоколебимому фундаменту. В Священном Коране свет сияет ярче всего. В каждом слове нам показывают праведное общество, истинный шариат. Наша божественная задача — возблагодарим Всевышнего и его пророка Мухаммеда — применить этот идеальный закон там, где люди в нем нуждаются: на улице, в семье, между людьми, между малыми предприятиями. Людям нужно правосудие. Наши судьи в лучшем случае равнодушные, в худшем — коррумпированные. Они далеки от жизни и судят, опираясь на человеческие ценности, а не ценности Всевышнего.
— Вечные ценности, — бормочет великан Юсуф.
— И это всегда имеет цену. Закон — это игры для богатых. Адвокаты жиреют на исковых заявлениях, контрактах и разводах. Они затягивают дела снова и снова, чтобы обобрать клиентов до нитки. Но почему закон должен хоть что-то стоить? Почему он должен быть доступен лишь тем, у кого туго набиты карманы или имеются влиятельные друзья? Это коррупция. Правосудие Всевышнего чистое и бесплатное. Этот тарикат, по воле Аллаха, занимается обучением братьев, чтобы они стали судьями в общинах. По всему миру мы встречаем примеры микрокредитов внутри какой-то общины, так почему бы не быть микроправосудию? Мы предлагаем новый шариат для тех, кто согласен соблюдать его установления. Мы хотим, чтобы правосудие осуществлялось быстро, справедливо, прозрачно и в соответствии со Священным Кораном.
— А теперь у нас есть дело, чтобы по-настоящему проверить твою веру и способности, твои видения и пророчества могут значительно упрочить наше положение в общине, но сначала нам надо понять, исламского ли они толка или нет. Опиши, что ты видишь?
— Я вижу каких-то существ, живых тварей, не из нашего мира. Я видел сущности из живого огня, двойников людей, точные их копии, только под землей вверх ногами.
— А сейчас видишь что-то? — допытывается Юсуф.
— Нет, сейчас нет.
— Джиннам нельзя заходить в мечети, — поясняет Исмет. — Но сами они не противоречат Корану. Смотри суру шестую и суру семьдесят вторую целиком.
Юсуф поднимает палец:
— Брат, мы пока даже не установили, являются ли эти видения джиннами.
Исмет садится на место. Недждет чувствует, как внутри него поднимается волна спокойствия, приковывая его к мрамору. Он говорит:
