Кадир звонит, когда до моста остается пять минут. Мир снова требует к себе внимания. Аднан переключается на автопилот. На лобовом стекле появляется лицо Кадира.
— Привет, Гидрор.
— Привет, Драксор. У меня есть то, что нам нужно. Ты где?
— В получасе езды.
— Я буду ждать тебя в холле.
— Увидимся.
— Выглядит хорошо, да?
— Да, хорошо.
— То есть круто, это самая крутая штуковина из всех.
— Ну да.
На мост. А там слева его ялы. Вот как надо думать. Аднан отвлекается, загрузив на экран брошюрку от агента по недвижимости. Этот балкон, терраса, откуда он будет смотреть на машины на мосту, понимая, что он избранный, ему больше не нужно быть одним из них.
Машина замедляет ход, а потом и вовсе останавливается. Пробка на Босфорском мосту, Аднан больше всего ненавидит, когда приходится стоять там, высоко над водой на ненадежной конструкции. Когда много машин движется на автопилоте, то иногда возникают пробки; все потому, что автопилоты слишком бдят за возможными движениями других автомобилей. Аднан отключает автопилот, пускай это стадо овец расступится перед ним. Тут же активируется система экстренного торможения: пробку вызвало что-то посерьезнее, чем компьютер, управляющий стадом. Машины начинают гудеть. Аднан просматривает сводки новостей. Отчет о происшествии на Босфорском мосту. Управление автодорог сообщает о происшествии… происшествии. Происшествие означает для Аднана человеческий фактор.
Аднан выходит из машины, чтобы получше рассмотреть, что же там такое случилось. Его тут же оглушает рев автомобильных гудков. Прямо справа от него женщина ругается одними губами, глядя в лобовое стекло, и ритмично бьет рукой по клаксону. Источник сумятицы находится близко, всего машинах в восьми от него. Дальше дорога пуста. На полосах, движущихся в сторону Азии, начинает формироваться пробка, поскольку водители замедляют ход, чтобы поглазеть на случившееся.
— Вы видите, что там случилось? — кричит Аднан усатому водителю грузовика, который стоит позади него.
— Машина раскорячилась на обе полосы! — кричит усатый в ответ.
— ДТП?
— Нет, насколько я вижу. Парень сидит внутри. Вот что странно: когда кто-то пытается его объехать, он блокирует путь. Оп-паньки! Металл об металл.
Автобус дальнего следования останавливается позади машины сердитой женщины. Пассажиры перебираются в переднюю часть салона и тянут шеи, чтобы посмотреть, что там. Сердитая женщина выходит из ситикара на мост.
— Кто-то может сказать мне, что происходит?
Мужчина через две машины поворачивается и кричит:
— Это попрыгунчик!
— Что? — переспрашивает женщина.
Водитель грузовика вылезает из кабины. Автобус открывает двери, водитель и пассажиры толкаются, протискиваясь между припаркованных автомобилей.
— Может, если мы оставим его в покое, то в итоге быстрее проедем, — говорит Аднан, но люди все напирают и напирают, это как во время футбольного матча, когда ты просто становишься частью толпы.
— Эй, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — спрашивает владелица ситикара в последний раз, а потом толпа несет ее вперед. Она кричит: — Моя сумочка!
Толпа стоит в четыре ряда между машинами в начале пробки. Аднан протискивается вперед, поскольку костюм придает авторитета. Никто не хочет подходить слишком близко к психу на стоящей поперек дороги красной «тойоте». Урон, который он причинил машинам, пытавшимся проскользнуть мимо, очевиден: смятые бамперы, разбитые фары, поцарапанная краска и карбоновое покрытие. Водитель — мужчина средних лет с кудрявыми волосами, седыми на висках, простоватого вида. У машины стамбульский номер десятилетней давности, бензиновый двигатель переделан в газовый. Водитель сидит, положив руки на руль, выпрямившись в струнку и глядя вперед. Теперь, когда оркестр автомобильных гудков прекращает свой концерт, поскольку все вышли из машин посмотреть на драму, звук его мотора кажется очень громким.
— А вот и полиция! — кричит парень на две машины справа от Аднана.
Впечатляющее зрелище: четверо полицейских на мотоциклах появляются на изгибе моста, они едут в ряд по пустой дороге. Паркуются тоже в ряд. Старший офицер слезает с мотоцикла, снимает по очереди перчатки и идет в сторону красной «тойоты». Водитель бросает быстрый взгляд в его сторону. Его пальцы сжимаются на руле. Когда полицейский подходит вплотную к окну, псих отпускает сцепление, выжимает педаль, резко газует и устремляется к ограждению моста. В толпе зевак раздаются крики. «Тойота» быстро едет задним ходом. Полицейский еле успевает отскочить с дороги. Водитель снова смотрит на полицейского, жмет на газ и въезжает в ограждение. Металл прогибается. Водитель опять сдает назад, занимая исходное положение. Аднан видит, как он быстро дышит через рот. Он очень боится. Старший офицер отходит, чтобы посовещаться с коллегами. Потрескивают полицейские рации.
Затем раздается чей-то крик:
— Вы собираетесь что-нибудь с ним делать?
К нему присоединяется второй голос:
— Уберите его, уберите его с дороги!
Хозяйка ситикара, оставившая свою сумочку на переднем сиденье, верещит:
— Эй, вообще-то у нас работа! Из наших налогов вам зарплату платят.
Пассажир автобуса, для которого долгое утомительное путешествие закончилось яркой драмой, кричит полушутя:
— У вас же есть пистолет, может, просто пристрелите его, и покончим с этим?
Офицер, услышав эти слова, оборачивается. Он снимает шлем и пристально смотрит на толпу, однако попытка напугать зевак лишь подстегивает их. Аднан чует, что толпа воспламеняется, — это пот, пропитанный феромонами, который проступает на телах болельщиков за секунды до начала драки.
— Сколько, по-вашему, нам тут торчать?
— Это ваша вина, мы бы уже все решили!
— Уберите его с дороги!
— Сделайте что-нибудь!
— Мужик прав, пристрелите ублюдка!
Водитель «тойоты» теперь выглядит очень испуганным и еще сильнее газует. На мосту воцаряется молчание, а потом кто-то за спиной Аднана кричит: «Эй, ты, да, ты!» Водитель вертит головой в ужасе. Он не может выхватить из толпы лицо человека, который его обвиняет. «Да! Я к тебе обращаюсь! Почему бы тебе не сделать это для нас? Ты сам этого хочешь, так почему бы и нет? Давай!»
Другие голоса в толпе подхватывают. Давай! Давай! Будь мужиком, хоть раз. Усатый водитель рядом с Аднаном бормочет: «Аллах всемогущий, что мы творим». Ты прав, хочет ответить Аднан, это чудовищно, мы все монстры. Но ритм толпы заводит его. Он раскачивается, а стук сердца подстраивается под этот ритм. Он понимает, что происходит, поскольку испытывал много раз подобное на стадионе Аслантеппе. Давай! Давай! Джимбом! Джимбом! Давай! Джимбом! Ревущая стена голосов. Не ненависть, не жестокость, здесь нет вообще эмоций, просто настрой толпы.
