– Александеру сейчас не до того, чтобы думать за других, – согласилась Адельхайда. – Боюсь, эта почетная обязанность ложится теперь на меня… Вы правы, майстер Гессе, планы изменяются. Александер должен был присутствовать на празднестве в замке моей тетки с первого же дня, и вас он должен был привести с собою, но теперь… Весь город знает, что Эрика была для него не просто любовницей, что он не отпускал ее от себя ни на шаг (никто ведь не догадывался, что она сама не желала покидать дом); и если на второй день после ее смерти он пустится веселиться, это будет подозрительно и странно. Кроме того, сейчас у него уйма вполне материальных забот – перевести новую прислугу из замка, проследить за тем, чтобы дом привели в порядок…
– С другой стороны, тот факт, что ему не хочется оставаться в жилище, где погибла не безразличная ему женщина, – разве не будет воспринят с пониманием?
– Неплохая мысль, – кивнула Адельхайда, тут же возразив: – Однако же для решения этой проблемы ему достаточно будет перебраться в одну из гостиниц – любой владелец сдаст ему этаж целиком и со скидкой, только лишь аd honhres
[136]
… Кроме того, его деловые партнеры всполошатся, и Александеру придется приложить немало красноречия и самообладания, дабы убедить их в том, что его личная жизнь и беззащитность его дома не объединены с жизнью деловой и защищенностью капиталов. Это тоже потраченное время. Вы – также не сможете теперь покинуть Ульм хотя бы в ближайшие пару дней. Стриг снова нанес удар, произошло новое убийство, убийство не единичное, к тому же в пострадавших – человек, которого все горожане почитают за вашего давнего друга, и если вы, едва переступив его порог, отправитесь развлекаться… Не в вашем это характере – это поняли уже все. Боюсь, первое время мне придется управляться одной.
– Собственно говоря, – заметил Курт, – не вижу причин к тому, чтобы я действительно не остался в городе. Быть может, Арвид солгал. Быть может, он не покинул Ульм. Может, я сумею что-то узнать…
– Ничего вы не сумеете, – возразила она уверенно. – И он не солгал – случившееся лишнее тому доказательство. Это прощальный взмах, майстер Гессе. А также задел на будущее; когда он завершит свои дела, он, убеждена, вернется к противостоянию с Александером.
– Он тоже полагает так… Однако мое присутствие на вашей высокородной попойке…
– Будет обеспечено, майстер Гессе, – строго оборвала Адельхайда. – И необходимо. Я не принижаю собственных возможностей, однако же я одна не могу быть всюду и слышать всех; обыкновенно это приходится делать, но сейчас ситуация такова, что мы не знаем, сколько у нас времени в запасе. Вы мне нужны оба – и вы, и Александер, одно лишь присутствие которого подле нашего неизвестного объекта расследования может раскрыть дело в полминуты.
– И как же вы предлагаете это обеспечить, госпожа фон Рихтхофен?
– Я вышлю вам официальное приглашение – обоим. По всем правилам. Не явиться после этого Александер не сможет; и вы тоже, майстер Гессе фон Вайденхорст, учтите это и на будущее… Потеря первых пары-тройки дней, конечно, неприятна, однако не играет существенной роли – упомянутая вами «попойка» начнется с турнира, где будет уйма ненужного и постороннего в нашем деле народу, второй день уйдет на то, чтобы отсеять их, и лишь к третьему дню подтянутся «свои», которые и интересуют нас с вами.
– Еще и турнир? – покривился Курт насмешливо. – Господи, это-то вы к чему придумали?
– Это не моя идея, – с заметным недовольством пояснила Адельхайда. – Это задумка тетушки. Когда я подвела ее к мысли о, как вы выразились, «высокородной попойке», она придумала учинить празднество по устоявшимся традициям ее молодости; она не говорила об этом вслух, но я подозреваю, что в ее голове вызревает план подыскать мне таким образом подходящего мужа. Судя по ее довольно неуклюжим намекам, я не ошибаюсь. Найти богатого мужа из своего сословия в наше время практически невозможно, посему, по ее мнению, следует хвататься хотя бы за «настоящего мужчину и рыцаря».
– Каковым, несомненно, и был ее покойный супруг – образец для всех на свете…
– Остерегу вас, кстати, майстер Гессе, – строго заметила Адельхайда, – от того, чтобы вы назвали «покойным» моего дядюшку в ее присутствии. Строго говоря, его нельзя полагать бесспорно мертвым. Попросту однажды он решился предпринять паломничество по святым местам и монастырям Германии, из коего так и не возвратился; было это лет тридцать назад, однако тетка до сей поры ожидает его возвращения. Прислуга исправно убирает его комнату, конюшие следят за тем, чтобы его любимый жеребец был в порядке… Само собою, любимого жеребца дядюшки давно нет в живых, однако на подобные мелочи тетка внимания не обращает; в стойле топчется гнедой, и этого ей довольно. На месте дяди за столом на редких торжественных обедах лежит его перчатка и парадный меч, и страшная немилость ожидает того, кто осмелится высказать уверенность в его гибели где-то по пути домой. Согласна, с головой у тетки не все в порядке, но в остальном она милая и даже благодушная старушка. Если вы умудритесь ей приглянуться, будете иметь право на свободу действия и сло́ва в ее жилище. Кстати, это будет несложно – она верная католичка и полагает Инквизицию единственным оплотом добропорядочности в нашем преисполненном грехом мире. Она гессенка, и «весь этот баварский сброд» считает еретиками от рождения, заранее обреченными на адские муки.
– Так я вам нужен для установления добрых отношений с тетушкой?
– С тетушкой у меня отношения самые наилучшие – как и с любым родственником, которого видишь два раза в год. К прочему, она знает, что расследование смерти ее родного племянника, моего мужа, было проведено столь удачно именно моими стараниями, посему во мне она души не чает. Имея же в виду тот факт, что я – ее единственная оставшаяся в живых родня, вы и вовсе оставите в стороне все вопросы… Вы, майстер Гессе, мне нужны по иной причине. Музыканты, трюкачи – все это будет, однако это привычно, набило оскомину и наскучило давным-давно; но вот нечто подобное вам – это что-то новенькое и занимательное. Вы будете украшением нашего торжества.
– Вроде оленьих рогов над очагом? – уточнил Курт сумрачно, и Адельхайда серьезно качнула головой:
– Быть ли вам на том празднестве рогами и для кого – вам решать, хотя я бы остерегла от столь несвоевременных развлечений: проблемы с буйными мужьями нам ни к чему… Нет, майстер Гессе, вы будете – вроде живого оленя. Или медведя. Умеющего кланяться дамам, разговаривать с мужчинами и улыбаться детям. Впрочем, если вы окажетесь неспособным к этому – не беда; никто не удивится. Что бы вы ни сделали, это вызовет живейший интерес и будет воспринято как должное – вскочите ли танцевать на перила балкона или внезапно начнете декламировать псалмы. В этих краях живой инквизитор – нечто необычайное, а уж тем паче инквизитор с рыцарской цепью, к тому же заслуженной перед Императором собственными силами; весь их интерес будет направлен на вас. Вы мне нужны для отвлечения внимания, майстер Гессе. Для того, чтобы эти вечера за поглощением яств и напитков прошли не так, как обыкновенно. Не так, как все они привыкли. Чтобы присутствующие думали по большей части об одном занимающем их предмете.
