– А вы успокоили мастера, – докончил Келлер. – И еще с два десятка человек… Знаете, Гессе, часть моих парней, те, что уже знают, с чем пришлось бы иметь дело, вам благодарна. Другая часть, новички, готова вас убить. Сам я колеблюсь в выборе. Почему вообще вы здесь оказались? Зондергруппа была на подходе, зачем вы полезли сюда с этим хлыщом?
– Графиня фон Рихтхофен была похищена стригами и содержалась здесь. Ждать было нельзя, ибо время прибытия ваших парней, Келлер, оставалось неизвестным, посему я принял решение проникнуть в замок и спасти бедную женщину. Поскольку же она является невестой барона фон Вегерхофа, он также не счел возможным оставаться в стороне.
– Я настолько похож на идиота, или у меня сегодня просто такой дурацкий вид после четырех часов лежания под кустом у этих стен? – мрачно поинтересовался шарфюрер. – Эту сказку, Гессе, вы будете рассказывать горожанам, кое-кто из которых после наверняка сложит красивую балладу о доблестном рыцаре, ринувшемся спасать суженую в компании с великодушным и напрочь благочестивым инквизитором. Это не в вашем духе. Чтобы Молот Ведьм в нарушение всех предписаний, без поддержки и подготовки сунул голову в осиное гнездо ради какой-то графиньки, потому что она невеста его приятеля… Я не вчера родился. И с вашим бароном не все гладко. Он наш агент, так?
– Я этого не говорил, – возразил Курт, и Келлер тоскливо вздохнул:
– Значит, я прав. И девку наверняка пришлось спасать только ради того, чтобы он не передумал насчет своего служения; я всегда считал агентуру нашей ахилловой пяткой. От нее порой проблем больше, чем пользы… А теперь главный вопрос: что с фогтом? Каким невероятным манером он скакнул из подозреваемых в потерпевшие?
– Некоторое время он находился в подчинении у мастера, – пояснил Курт, понизив голос. – И этой сказки, Келлер, ни горожанам, ни даже вашим людям знать не надо. В идеале этого не надо было бы знать и вам самому, но у меня нет выбора, ибо вы единственный представитель Конгрегации на многие десятки миль вокруг, и мне попросту больше не от кого ожидать поддержки и содействия. Деталей раскрыть не могу. Для вас должно быть важно одно: сейчас он избавлен от влияния мастера, пребывает в своем уме, однако никто не скажет, есть ли это эффект постоянный, или же надлежит ожидать рецидивов. Посему, когда прибудем в Ульм, господин фон Люфтенхаймер должен будет пребывать в полнейшем удобстве, окруженный уважением и – охраной. При малейших странностях с его стороны вы должны звать меня. С самим фогтом обращаться при этом надо вежливо, аккуратно и бережно, даже если он кинется на вас с кулаками или оружием.
– Иными словами, если он начнет калечить моих людей, я должен отвешивать ему поклоны?
– Близко к истине.
– Так в каком качестве мне воспринимать его – как подозреваемого, свидетеля, потерпевшего?
– Как натерпевшегося свидетеля, подозреваемого в возможном покушении на самого себя. Келлер, – попытавшись сбавить тон, вздохнул Курт, – наместник – ценность, это главное, что вам надо помнить. Он в благоволении у Императора и испытывает к нему столь же сильное ответное почтение; а после этой ночи фон Люфтенхаймер станет ощущать и не меньшее уважение к Конгрегации. И благодарность. При всем благоволении к нам трона, взаимодействие с имперскими службами, сами знаете, не всегда столь гладко, как нам бы хотелось; фогт – хороший шанс это взаимодействие наладить. Человек, питающий благие чувства к Конгрегации и верно служащий Императору в таком городе… Хотите взять на себя ответственность за его утрату?
– В таком случае, не следует и доверять его мне. Надлежит препоручить заботу о наместнике тем, кто сумеет противопоставить его возможным бзикам нечто более действенное, а главное, менее вредоносное для здоровья, нежели мои способы воздействия.
– Так и будет, – кивнул Курт, – и как только мы возвратимся в Ульм, я тут же отошлю запрос на всех нужных в нашем положении специалистов, однако, поймите сами, до того минует не один день. Ничего, Келлер. Фогт человек неглупый и сам осознает ситуацию, а посему не станет впоследствии злобствовать и простит вам даже переломленный нос и вывихнутые руки. Главное, не перестарайтесь.
– Господи, – вздохнул Келлер тяжело. – Ну, положим, этот вопрос решен. А что с дамочкой и бароном?
– Графиня фон Рихтхофен может остаться в Ульме, если таково будет наше требование (а оно будет – она свидетель); ей с радостью сдадут комнаты в самых лучших гостиницах. Скрываться она не станет и на любые мои вопросы ответит. Барон и вовсе имеет собственный дом в городе, где можно будет разыскать его в любой час, кроме тех, что он посвящает делам. Об этих двоих можете не тревожиться, Келлер. Не они главная наша забота.
– Вот именно, – многозначительно согласился шарфюрер. – Стриги. Это то, на что я не рассчитывал. Такого и в голову не могло прийти – что удастся захватить кого-то из тварей живым. А уж двое…
– Девчонка не столь опасна. Она удручена смертью мастера, сбита с толку, а кроме того – обращена совсем недавно и не знает собственных сил. Проблема – тот, второй. Этот способен выкинуть фокус.
– Он связан всего лишь какой-то тряпкой…
– Это алтарное покрывало, – возразил Курт и, встретив обвиняющий взгляд, пожал плечами: – А что прикажете делать? Больше ничего под рукой не было. А покрывало перед этим было погружено в освященную воду.
– Бросьте, Гессе, – поморщился Келлер, – я не в первый раз хожу на тварей, знаю, что они такое. Никакие Распятия и прочее, тому подобное, на них не воздействует. Пробовали.
– Я был настроен столь же скептически, – кивнул Курт, – однако это помогает. Оговорюсь: возможно, не всякое Распятие и вода не из всякой церкви на это сгодятся, однако при мне есть некий артефакт, дающий силу, способную противодействовать по крайней мере тому типу стригов, с каким мы столкнулись в этот раз.
– Да что вы? И что ж это за штука?
– Помните Пильценбах полгода назад? – спросил он с усмешкой. – Помните, вы были несколько… так скажем – удивлены тем фактом, что я попросил вас быть как можно более учтивым с телом священника, что лежало в той церкви? «Пообходительней с трупом», как вы довольно своеобразно выразились. Так вот, данный труп сыграл немаловажную роль в той истории…
– Уже слышал.
– Отлично, – кивнул Курт. – Тот священник незадолго до своей смерти передал мне четки… в продолжение нашего с ним разговора… Не это важно, впрочем. Важно то, что они оказались способны оказать мне помощь этой ночью. От их прикосновения на коже стригов остаются ожоги, и вода, освященная путем их погружения, действует на тварей, как выплеснутый в лицо кипяток. Поверьте. Как вы понимаете, на шутки я сейчас настроен всего менее.
– Хотите сказать…
– Да. Разумеется, я предпочел бы хорошую цепь, однако за неимением лучшего освященные путы сдерживают стрига и даже, кажется, чуть ослабляют. Если пошарить в подвалах замка, наверняка найдется что-то вроде завалявшихся в углу кандалов, однако и упомянутые путы я бы советовал оставить.
