Тень…
Снова тень. Быстрая, тонкая, едва видимая глазу – тень, соскользнувшая с крыши почти уже за пределами видимости, в темноте, в сгущенном луною мраке, где смыкаются две стены соседних домов. Тень, мелькнувшая и – исчезнувшая…
То, как ноги понесли следом за нею, не замечается – словно тело стало двигаться само по себе, словно без участия воли и разума, ибо, если дать волю разуму, – он не позволит телу шевелиться. Разум скажет, что это не имеет смысла, разум придумает что угодно для того, чтобы не пустить тело навстречу возможной смерти. Но разум молчит – и тело движется.
Ноги стараются ступать тихо, но собственный слух, словно гвоздями, пробивается шорохом песчинок и хрястом уличного мусора под тяжелой толстой подошвой сапог. Руки пытаются взвести арбалет неслышно, но тишину режет, как нож, скрип струны и лязг цельностальной стрелки в ложе. Легкие пытаются впускать воздух, не дыша, но самого себя оглушает шум и стук крови в собственных висках. Чуть отпущенный с привязи разум говорит, что так лишь кажется, хотя тут же и спорит сам с собою, замечая, что – так кажется ему, а тому, другому, слышится…
Теней две.
Бесформенное скопище темноты в темноте покоится на земле, а другое, склонившись, медленно, словно бы опасаясь чего-то, опускается рядом на корточки, протягивая руку…
Подойти ближе неслышно уже нельзя, уже услышит кто угодно, даже и человек; слишком близко…
– А ну, встать, тварь, и шаг назад – живо!
На стиснутый шепот тень обернулась рывком, оставшись, как была – на корточках перед неподвижным человеком, лежащим неподалеку от стены, и Курт повторил, осторожно приблизясь еще на два шага:
– Я сказал – встать и отойти от него назад!
Тень все же поднялась – неспешно и напряженно, отступив чуть в сторону, шагая неслышно и мягко, и Курт так же медленно и настороженно сделал еще три шага к неподвижному телу, пытаясь не отвести прицела и взгляда от молчаливой тени и в то же время увидеть, что с тем, на земле…
– Мертв, – безмятежно сообщил тихий голос, и арбалет чуть дрогнул в руках от неожиданности. – Только это не ваш случай, майстер Гессе: зарезан. Ограбление, судя по состоянию одежды.
Еще мгновение он колебался, все так же стоя чуть в стороне от неподвижной тени, и, наконец, чуть шевельнул рукой с арбалетом, указуя направление:
– В сторону. К свету. Медленно и без выкрутасов.
Незнакомец подчинился тут же, послушно отойдя от стены дома на середину узкой улицы, под свет наполняющегося диска луны, и Курт приблизился, уже начиная осознавать разумом то, что видело око – пусть и были движения этой тени плывущими и невесомыми, пусть и ступала она беззвучно, как кот, и все же чего-то в них не хватало для того, чтобы хотя бы сравнить со словно ускользающими от взгляда движениями фон Вегерхофа. Перед ним был человек – поднаторевший в своем деле куда лучше него, но – человек…
– Оружие? – бросил он, и незнакомец кивнул:
– Разумеется. Но против вас я его применять не намереваюсь, майстер Гессе. Можете подойти и рассмотреть меня, если желаете; я вас вижу, а вы меня – нет. Довольно нечестно.
– Нечестно, – согласился Курт, приближаясь. – Как и то, что ты меня знаешь, а я не знаю тебя.
– Познакомимся, – пообещал тот, чуть отведя руки в стороны, демонстрируя всем своим видом полнейшее дружелюбие, и Курт опустил арбалет, готовясь, однако, вскинуть оружие в любой миг.
Ночной незнакомец оказался невысоким парнем чуть младше него – это легко виделось даже в призрачном лунном свете. Выходя на улицы Ульма, тот готовился явно не к посещениям трактиров и кабаков; короткая куртка и штаны из хорошей крепкой ткани сидели плотно, подошва охватывающих голень сапог была тонкой и беззвучной, пальцы облегали высокие замшевые перчатки, а голову обтягивала низко сидящая на лбу шерстяная шапка.
– Ну, что ж, познакомимся, – согласился Курт, подойдя на расстояние вытянутой руки, и, на миг приумолкнув, чуть повысил голос: – А теперь брось свои игры, подруга, и давай в открытую. Что тут происходит?
Несколько секунд тишины были ответом и, наконец, прозвучала чуть растерянная усмешка:
– Надо же… На чем я прокололась?
– Сначала ответы на мои вопросы, – хмуро отозвался он. – Что тут происходит? Кто ты и откуда меня знаешь? Что делаешь на улицах? Что делаешь у трупа?
– Я с вами на «вы», – заметила незнакомка укоризненно, но по-прежнему без враждебности; Курт молча приподнял руку с арбалетом, и та улыбнулась: – Бросьте, майстер Гессе. Не в ваших это правилах – убивать, не разобравшись… Итак; пройдемся по списку ваших вопросов. Что происходит. Происходят убийства, как вам известно – некто мнит Ульм своим охотничьим уделом. На улицах я делаю то же, полагаю, что и вы, – пытаюсь выследить его. Труп? обнаружила случайно.
– Один вопрос оставлен, – напомнил Курт; незнакомка кивнула:
– Верно. Мое упущение. Адельхайда фон Рихтхофен, имперская разведка… Судя по вашему растерянному виду, майстер Гессе, Александер обо мне не упомянул. Что ж, узнаю паршивца. Вечная жизнь – вещь временами скучная, посему он развлекается за счет окружающих. Он уже устраивал вам эффектное явление ясным днем в солнечных лучах? Александер проделывает это со всеми, кому доводится с ним работать; он полагает это забавным.
– Я уже начинаю свыкаться со всем, – не сразу выговорил Курт, – однако…
– Понимаю, – улыбнулась она. – О вашей подозрительности наслышана, майстер Гессе, посему к скепсису готова. Тем не менее, к своему великому сожалению, доказать свои слова наглядно не имею возможности; пароли и ключевые фразы нашего ведомства вам ничего не скажут и будут лишь пустым звуком, и, в отличие от Александера, я не могу показать вам Знака или предъявить шифровку с личным благословением отца Бенедикта. Вам остается поверить мне на слово. Ну, или довериться логике: никто из ваших врагов всего мною сказанного знать не может. Допускаю, что им может быть известно о многом, но не о колкостях, каковые вы отпускали вчерашним днем в доме Александера в адрес его несчастной возлюбленной. Произошло это, если я верно помню его рассказ, сразу после прочтения вышеупомянутой шифровки… Напрасно вы так с ним. Он пережил многое и заслужил лучшего.
– Взаимодействие имперских и конгрегатских служб предполагает это – сплетни напарников за спиной друг друга?
– Я не сплетничаю, – серьезно возразила Адельхайда. – Лишь призываю вас несколько сбавить обороты и не обобщать данных, о которых не осведомлены в полной мере. Что же до вас – мы обсуждали не ваши достоинства и недостатки, а лишь пытались решить, следует ли посвятить вас во все детали. Было решено, что следует. Александер по сию пору этого не сделал… быть может, выдумывая очередную остроумную, с его точки зрения, выходку с моим явлением. А возможно, надеялся именно на такую нашу встречу. Не удивлюсь, узнав, что в данный момент он наблюдает за нами и от души веселится, хотя, согласно нашей договоренности, его сектор обследования – восточнее.
