27
Сильви, Натан и Джеймс выбрали спокойный столик в глубине ресторана на М-стрит, в квартале Джорджтаун. «Они готовят лучшие стейки в стране», – заверил Музес. Федеральный агент был обаятелен, компетентен, наделен остатками идеализма, несмотря на шестнадцать лет службы, холост и очарован Натаном.
– Что вас привлекает в отшельнической жизни?
– Пустота.
Джеймс напряг слух, заслышав первые ноты «Try a little tenderness»,
[5]
донесшиеся из-за перегородки, и отхлебнул глоток пива «Michelob». Белые усы из пены добавили ему несколько лишних лет.
– Пустота на меня тоску нагоняет. Предпочитаю полноту.
– Это всего лишь видимость.
– Для вас все фальшивка?
– Нереальность вещей означает не их ничтожество, а то, что их можно использовать.
– Уточните.
– Осознание пустоты освобождает нас от коллективного отчуждения. Оно может побудить к уходу от мира, но служит также и для того, чтобы изменять вещи. Пустота – это не точка зрения, не перспектива, это исходная точка всех перспектив.
– Это метод, – сказал Музес, потерявший нить разговора.
– Иллюзия – основа нашего ремесла. К нам потому и обращаются, что вещи не таковы, какими кажутся.
Официантка принесла тарелки. Джеймс набросился на свой стейк, как на подозреваемого. За несколько минут Натан узнал, что Джеймс любит пиво, мужчин, блюз и мясо.
– Вы взглянули на дискотеку Галан?
– Она оказалась страстной любительницей блюза, – сказал Джеймс. – Я обнаружил у нее даже старые виниловые диски Сэма Кука.
– Чем для вас является эта музыка?
– Истоком всего – ритм-энд-блюза, рок-н-ролла, соула, попа, рэпа…
– Я имею в виду, что выражает блюз?
– Красоту обыденности, страсть, жизнь. В отличие от рока, который призывает к бунтарству, или от рэпа, который подстрекает к ненависти. С чего вдруг эти вопросы? Вы никогда не слушаете музыку?
– Слушаю. Музыку природы.
– Должно быть, вы там, на своем острове, от скуки загибаетесь.
– Он взял с собой «Антологию бельгийских анекдотов», – подала голос Сильви, которой надоело играть роль мебели.
Джеймс снизошел к ней наконец и удостоил взглядом. Она этим воспользовалась:
– Знаете, почему у бельгийских гомосексуалистов вечно шею сводит?
– Нет.
– Потому что они целуют друг друга в губы, когда трахаются.
Музес расщедрился на улыбку и вновь сосредоточился на своей тарелке.
– Все это не стоит хорошего куска говядины!
– А что кроется за куском говядины?
– Что?
– Прежде чем он попал в вашу тарелку, было искусственное осеменение, серийное выращивание, накачивание гормонами и антибиотиками, концлагерная доставка на бойню, массовый забой, разделка, хранение в холодильнике, складирование, опять перевозка, опять хранение в холодильнике, жарка. Через несколько часов он присоединится к тоннам сточных вод, которые сбрасываются в море.
– С такой точки зрения, конечно, не очень-то аппетитно.
– Я вам предлагаю другую. Моя жена свела меня с одним племенем на Борнео. Пунаны. Они кочевники, живут в гармонии с природой. Берут от нее только то, в чем нуждаются, землю не возделывают, живут собирательством и охотой. Охотник убивает свою дичь отравленной стрелой из духовой трубки, тут же мастерит заплечный мешок из листьев и лиан и возвращается с добычей на стоянку. Все остальное выменивают. У них только одно божество – лес.
– Нельзя же сейчас жить, как они. Мы слишком далеко ушли вперед.
– Мы утратили наши рефлексы, инстинкты, нашу основную природу. Они запрятаны в глубине нас и до такой степени забыты, что простой вид леса или животного вызывает страх. Изначальный дух, вот что я пытаюсь обрести во время своего отшельничества.
– А пока нам надо найти трех женщин, – сказала Сильви.
– Метод тот же. Представь себе все, что кроется за видимостью. Воспользуйся ирреальностью, и ты приблизишься к истине.
– Пока у вас неплохо получалось, – согласился Джеймс – Углядели то, что скрывалось за сиденьем такси.
– А что скрывается за самим такси? – спросила Сильви.
– Я пока слишком близко, чтобы взглянуть на это со стороны.
– По крайней мере у тебя есть интуиция.
– Присутствие нежелательных свидетелей вынудило похитителей приспособиться, перейти к плану В, столь же тщательно подготовленному, как и план А.
– Если вы правы, значит, были и другие похищения, – сказал Музес. – Удавшиеся планы А, которые прошли совершенно незамеченными.
– И будут другие.
Телефон Сильви зазвонил. Ее коллега из Интерпола подтвердил последнюю фразу Натана.
28
Через два дня, включивших в себя четырнадцать часов разницы во времени и семнадцать часов авиаперелета, Сильви и Натан приземлились в Токио. Настоящий муравейник из сейсмоустойчивого бетона и неоновых огней, кишащий между морем и горами. Самый огромный мегаполис планеты, самая высокая цена за квадратный метр, самый низкий уровень рождаемости и преступности, самая большая продолжительность жизни. Но кроме мировых рекордов, кроме нагромождения автострад, железных дорог и больших магазинов «восточная столица» включает в себя также множество деревень и островков спокойствия, целый калейдоскоп причудливых, пестрых кварталов. Натан любил этот город, суетившийся вокруг императорского дворца, безучастного ко всему, заповедного, незримого – средоточия пустоты, символизирующего дзен.
В «Нарита-экспрессе», связывающем аэропорт с городом, он вдруг осознал, что не был на родине своей матери четыре года. Когда-то он приезжал сюда с Мелани, чтобы полюбоваться восходом солнца над дзен-буддистским храмом, увидеть пляску золотого дракона, отведать якитори и сасими, отметить праздник цветов, посмотреть на схватки борцов сумо, шествия с переносными храмами, танцы гейш, парады самураев. На этот раз он прибыл вместе с психологом-криминалистом, потому что тут при загадочных обстоятельствах пропала молодая женщина. Связан ли этот случай с исчезновениями Галан, Аннабель, Николь? Выделенные Парижем и Вашингтоном средства позволяли ему изучить этот след.
– У тебя тут есть родственники? – спросила Сильви.
– Решив жить в Аризоне, с моим отцом, мать оставила тут своих родителей, брата и сестру.
– Японка среди индейцев навахо – какое столкновение культур!
– Отличное сочетание. Взгляни на результат.
Она впервые видела, чтобы он шутил. Первый шаг в сторону социализации. К третьему уровню пирамиды Маслоу.
