Она знала, что Коченок ее разыскивает. Чтобы рассчитаться за ее связь с Натаном, за пробитые колени, за ее показания против него на процессе, за месяцы в больнице, в тюрьме. Так что Карла жила отшельницей, без защиты полиции. Она выбрала убежищем Сицилию, потому что здесь она родилась, здесь ее никто не найдет. Укрылась на южном берегу, в хижине на крохотном пляже, подальше от семейной фермы, чтобы не впутывать родителей и братьев в свою непростую жизнь. Добраться туда можно было только морем, с суши к домику не вела ни одна дорога. Принадлежал он ее деду, который, не оформляя никаких бумаг, построил его своими руками, чтобы рыбачить подальше от цивилизации. С помощью братьев Карла привела его в порядок и установила генератор, чтобы можно было жить. Заодно ей подновили марсельскую лодку, которую море выбросило когда-то на сицилийское побережье. Маленькое парусное суденышко всего пяти метров длиной, без палубы, плоскодонное, с острыми носом и кормой, оснащенное косым гротом и топселем. Это было ее единственное транспортное средство, кроме ног, конечно, в том случае, если бы ей вдруг пришла охота продираться сквозь десять километров колючих зарослей, отделявших дом от ближайшей проселочной дороги. Главные сложности были связаны с Леа. Карла обзавелась спутниковой тарелкой и DVD-плеером, чтобы дочь могла смотреть французские каналы и обожаемые ею японские ужастики. Карла записала ее на заочную учебу, через почтовое отделение в Поццалло. У Леа не было друзей, и она видела только свою мать.
По телевизору в каком-то репортаже RAI сообщалось о последствиях глобального потепления. Многочисленные разновидности фруктов, цитрусовых и кустарников, произраставших на юге Италии, выращивались отныне на севере страны. Оливковые деревья росли у подножия Альп. Вновь появлялись почти исчезнувшие виды зеленой фасоли и турецкого гороха. Итальянские крестьяне понемногу приспосабливались к новым климатическим условиям. Карла с грустью подумала о своих родителях, которым из-за засухи пришлось забросить посевы пшеницы.
– Мам, переключи на игру, пожалуйста.
В конце концов, смотреть на идиотов, рыдающих из-за какой-то коробки, и то не так тоскливо. Она уступила.
– Думаешь, она выберет ту, где ледышка?
Пока Леа занята такого рода вопросами, все хорошо.
74
Натан и Санако поднялись на вершину стеклянной башни, принадлежащей фонду Курумаку. Шестьдесят пятый этаж. Идеальное место для глобальныого обзора.
– Быстро же вы добились встречи со старшим из Курумаку. Как вам это удалось? – спросил Натан.
– Рио Курумаку, папенька, корчил из себя филантропа, а его сынок Куамо играет в открытость. Утверждает, что ему нечего скрывать.
Богатейшим в мире фондом, оставившим далеко позади фонд Форда, руководили трое сыновей пресловутого мафиозо. Президентом был Куамо. Пройдя через многочисленные заслоны охранников, поголовно состоявших в ДНБК, гости поклонились хозяину.
– Хадзимемаситэ.
– Йоросику онегаисимару.
Учтивый, элегантный, в сшитом по мерке костюме, он был больше похож на крупного бизнесмена, чем на главаря преступного мира. Санако заговорил с ним об Инагава Каи и Бутоку Каи, членами которых состояли похитители мотоциклистов.
– А поскольку клан Курумаку имеет отношение и к якудза, и к черным поясам, мы постучали в вашу дверь, – пояснил Санако.
– Ваши умозаключения поспешны.
– Увы, менее поспешны, чем нам бы того хотелось.
– Семья Курумаку занята тем, чтобы нести в мир добро.
– Мы знаем историю, – прервал его Санако. – Ваш отец обзавелся репутацией великого филантропа, опираясь на свой фонд. Но мы пришли говорить не об этом…
– Каким боком меня касается исчезновение двух каких-то подонков?
– Они были свидетелями похищения Суйани Камацу, любовницы президента «Мицубиси». Династия Ивасаки, которая уже не первое поколение руководит компанией, связана с вашей. Когда глава МК узнал, что есть свидетели похищения Суйани, он обратился к вам, чтобы их допросить. Для главаря якудза это простая формальность. Нам бы тоже хотелось этим воспользоваться.
– Только мелкие жулики боятся правды, – подал голос Натан. – Но вы ведь выше этого, не так ли?
Как верно подчеркнул Натан, Курумаку мало чего боялся. Когда стоишь во главе фонда, слишком щедрого, чтобы ему кто-то угрожал, когда занимаешься боевыми искусствами вместе с зятем самого императора, когда премьер-министр обязан тебе своим постом, когда Джимми Картер является другом твоей семьи, когда в ООН твое влияние значит больше, чем вся Япония, когда ты играешь в Азии и Латинской Америке вместе с ЦРУ, можно говорить, ни о чем не беспокоясь.
– Мотоциклисты не трогали Суйани. Просто стечение обстоятельств. Они были всего лишь зрителями.
Учитывая методы допроса якудза, можно было не сомневаться в надежности информации.
– Они рассказали, что видели?
– Болтали об инопланетянах.
– Надеюсь, они еще живы.
– Мы больше никого не убиваем, капитан.
– Это правда, сегодня вы занимаетесь бизнесом.
– Что не мешает любить ближнего.
– Как глава «Мицубиси» любит Суйани?
– Исчезновение девушки повергло его в большую скорбь.
– Вы не можете заменить собой полицию.
– Вы сами влюблены? – спросил Натан.
– К чему этот вопрос?
– Вы так близко принимаете к сердцу скорбь своего друга.
– Я тоже живу кое с кем, кто мне очень дорог.
– Как зовут эту особу?
– Это вас не касается.
– Я спрашиваю только ее имя.
– Зачем вы хотите его знать?
– Вы нам еще ничего не сообщили. Я бы предпочел уйти хоть с какой-то информацией.
– Раскрыв ее личность, я подставлю ее под удар.
– Это останется между нами.
– Почему я должен вам доверять?
– Я ученик Кинджи Ояма.
Занимаясь боевыми искусствами, Куамо Курумаку не мог не знать о существовании и репутации старого учителя.
– Он по-прежнему живет аскетом в горах Хоккайдо?
– Вечно и неизменно.
Санако понял, что он тут лишний. Поклонился и покинул комнату.
– Ох уж этот старый Ояма, – сказал, покачав головой, Курумаку. – Ведь так и не захотел присоединиться к Бутоку Каи.
Натан направился к двери. У него не было желания говорить о жизни учителя. Он не должен был впутывать его в это дело.
– Мистер Лав, вы забыли кое-что.
– Что же?
– То, за чем приходили. Ее зовут Эзиан.
– Могу я с ней встретиться?
– Она сейчас в Африке.
