Жуя вегетарианский гамбургер, я рассеянно прислушивалась к пространной речи Пита во славу хоккея. Эйприл повизгивала от восторга — Джуд только что угостил ее булочкой с черникой и пригласил на рождественский бал. Внезапно до меня дошло: я велела Дэниелу убираться вон из моей жизни. Отложив гамбургер, я бросилась в туалет и едва успела склониться над унитазом, как чеснок и водоросли обожгли мне горло.
Выйдя из кабинки, я застала у раковины Линн Бишоп. Поджав губы, она пристально смотрела на свое отражение в зеркале.
— Попался лежалый гамбургер, — промямлила я, торопливо подставив руки под струю воды.
— Мне-то что. — Она бросила скомканную салфетку в мусорное ведро и ушла.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
СТРАХИ
Вечер среды.
После ужина я заперлась у себя в комнате. Зубрежка для пересдачи контрольной по химии заняла уйму времени на прошлой неделе, к тому же приходилось готовиться и к другим предметам. Мысль о грядущих экзаменах приводила меня в трепет. Я попробовала заниматься вместе с Эйприл и Джудом после школы, но подруга все еще витала в облаках, предвкушая рождественский бал, и я поняла, что лучше работать в одиночку. Однако спустя несколько часов, посвященных истории, математике и Ральфу Волдо Эмерсону, мой утомленный взгляд невольно остановился на заветном ящике письменного стола.
Достав ключ, спрятанный в музыкальной шкатулке, я отперла ящик, вытащила книгу из футляра, поудобнее устроилась среди подушек и бережно раскрыла том на второй странице, отмеченной закладкой.
Немного чтения перед сном еще никому не повредило.
Дорогая Катарина,
я все более убеждаюсь, что в рассказах Алексия о Псах Смерти есть доля истины. Я намерен записать все, что мне известно об этом явлении.
Отец Мигель зовет меня одержимым, но я опасаюсь, что он сам попал во власть заблуждения. Он убедил большинство наших соратников, что греков должно покарать за измену и убийства. Увы, его подстрекательские речи нашли отклик у многих из числа тамплиеров и госпитальеров. Сказания Алексия дарят мне желанный отдых от интриг и заговоров.
Недавно Алексий отвел меня к слепому прорицателю, который поведал мне любопытные подробности: одни из племени Урбат, как он их называет, наделены волчьей сущностью с рождения, другие же приобретают ее, заражаясь от оборотней через укус. Таким образом, эта зараза распространяется подобно чуме.
Возможно, новоиспеченные Урбат легче подчиняются воле зверя, сидящего у них внутри. Древнее проклятие быстрее обретает губительную силу, если укушенный человек не властен над своими страстями…
Дэниел не говорил, что это заразно. Прежде я поверить не могла, что хотела стать такой же, как он, теперь же у меня голова шла кругом от мысли, что для исполнения моей мечты хватило бы одного укуса. А ведь от поцелуя до укуса один шаг.
Глянув на свои руки, я невольно представила, как они покрываются густой шерстью, а ногти растут и превращаются в твердые когти, способные в клочки разодрать чужую плоть. Рот словно заполнился острыми зубами, вместо резцов появились крупные, хищные клыки. Как я буду выглядеть с длинной волчьей мордой вместо лица, когда мои глаза почернеют и утратят внутренний огонек, отражая лишь свет извне?
Что, если я тоже стану монстром?
Содрогнувшись, я ощупала лицо и удостоверилась, что кожа на нем по-прежнему мягкая и гладкая. Пока что я оставалась человеком.
Я снова взялась за книгу, надеясь обнаружить утешительные оговорки. Но письмо растянулось на несколько страниц. Автор посвятил их пересказу легенды о происхождении Псов Смерти и Божьем благословении, обернувшемся проклятием. Рассказ подтверждал слова Дэниела и папы, но ничего нового для себя я не нашла. Бегло просматривая текст, я наконец добралась до упоминания о лунных камнях.
Дорогая Катарина, как ни странно, слепец утверждает, что оборотню сложнее усмирить своего зверя в полнолуние, будто сама луна имеет власть над Урбат. Мне думается, что есть способ найти управу на этих тварей. Возможно, если оборотень будет носить кусочек луны при себе, такой амулет поможет ему совладать с пагубным действием самого светила и справиться с волком, сохранив притом чудесную силу. Сим методом руководствовались еще древние греки, леча подобное подобным.
Я не раз слышал о пылающих камнях, которые падали с небес. Что, если это осколки луны? Если бы мне удалось раздобыть такой камень и сделать из него оберег, возможно, это помогло бы Псам Смерти заново обрести утраченное благословение.
Впрочем, амулет не принесет Урбат избавления — он лишь позволит им держать зверя на привязи. Боюсь, что души оборотней обречены на гибель и после смерти отправятся в бездны преисподней, к демонам темного князя, если прежде не избавить их от волка.
Я забыла об усталости. Раньше я даже не задумывалась, что случится с Дэниелом, если он умрет. Неужели ему действительно суждено попасть в ад на веки вечные? Тогда ясно, почему он так стремится найти целебное средство. Одно дело жить с чудищем внутри, совсем другое — быть проклятым до конца времен.
Я принялась листать книгу дальше.
Лишь зубы или руки иного демона обладают достаточной силой, чтобы нанести Урбат смертельный удар. Извести оборотня также можно, пронзив его сердце серебряным предметом. Существует поверье, что серебро ядовито для этих тварей.
Мне стало не по себе от мыслей о смерти, и я перешла к следующему письму.
Дорогая Катарина,
я хочу совершить вылазку в лес. Слепой обещает найти провожатых, которые покажут мне место, откуда я мог бы незаметно наблюдать за стаей Урбат. Их услуги обойдутся в двадцать марок — все, что у меня есть.
Отец Мигель говорит, что ветер переменился в нашу пользу. Он уверен, что завтра нашим войскам удастся вплотную подойти к городским стенам. Я вижу лишь одно преимущество в удачном исходе осады — возможно, в великой библиотеке отыщутся древние тексты, посвященные тайне Урбат. В этом книгохранилище наверняка сокрыты бесценные знания!
В любом случае, я должен выведать как можно больше о Небесных Гончих. Осталось лишь подготовиться к походу в лес. Мой верный Алексий отказывается сопровождать меня, но я постараюсь его переубедить, поскольку нуждаюсь в переводчике. Кажется, он боится Урбат сильнее, чем любой из местных мальчишек. При расспросах он повторяет одни и те же слова: «Волк жаждет смерти любимого существа».
Я выронила книгу на дощатый пол и тут же подняла ее, свесившись с кровати, но из-под обложки вылетело облачко желтоватой бумажной трухи. Только что прочитанная мною страница и несколько соседних листов рассыпались в прах из-за моей небрежности. Но чувство вины за порчу книги не могло сравниться с открытием, которое жгло меня изнутри.
Волк жаждет смерти любимого существа.
Но любит ли меня Дэниел? Он говорил, что я особенная, что я много сделала для него, вскользь упомянул, что скучал по мне, но не сказал ни слова о любви.
