Договоренность с сиверами и оросами, как и прибытие новой партии викингов, позволила немного выровнять неравноправность военного союза с Киевом, до этого державшегося исключительно на честном слове. В экономическом же плане мы уходили вперед семимильными шагами. Вятичские земли к зиме 940 года стали центром передового земледелия и средоточием промышленного потенциала. Ну и образовательным центром заодно, хотя это пока заметно не было.
Подготовка кампании следующего года шла полным ходом. Скрытники рыли землю в буквальном смысле слова. И ладно бы только наши. Подаренный Щараху арбалет так и не добрался до места назначения, оставшись украшением на поясе хана-бека-атамана. Пришлось вражеским агентам добывать другие образцы. Один среди бела дня срезал с вьюка у Курнявы известнейший булгарский вор. Второй «увел» трактирщик Зубарь, крайне ценный агент хазарской разведки и один из самых законспирированных служащих Буревоя. Еще один захватил в короткой стычке разъезд сполов. Проще, естественно, было с ромеями. Просто отправили по каналам Ираклия. Второй константинопольцы добыли без нашего участия. Скорее всего, у хазар.
А последним и самым важным за лето событием стало заключение союза с печенегами…»
Печенежские Степи, лето 6448 от Сотворения мира, серпень
Степь не имеет ни края, ни конца. Да, с севера на ковер разнотравья наступают тенистые леса, а с юга и востока подпирают могучие горы. На западе плещутся морские волны. И синева мешается с зеленью, прерываясь золотистыми полосками берегов.
Но это все на картах. А когда ты здесь, среди бесконечных ковыльных полей, то приходит понимание: степь бесконечна. Есть только она, и ничего больше. Велика и могуча. Можно пересечь ее вдоль, а потом поперек, так и не встретив ни одного человека. Не потому, что Степь безлюдна. Все проще. Не спешат местные жители показываться на глаза чужаку. Сначала желают разобраться, кто и зачем явился в эти места, кто посмел мять подковами траву и сбивать на ходу метелки…
Разобравшись, не медлят. Появятся на вершинах холмов всадники на быстроногих горячих конях. А дальше… Дальше возможно все.
Разорвет звенящую тишину Степи нечеловеческий визг, вырвавшийся из сотен и тысяч глоток. Взметнется туча стрел, обгоняя ветер, гуляющий по бескрайним просторам. Сверкнут на солнце клинки, со змеиным шипом покидающие узкие ножны. И безжалостная конная лава захлестнет незваного гостя. Горе купеческому обозу, глава которого понадеялся на собственную силу и не оставил в условленном месте дары богам Степи.
В Степи свои законы. И если ты не хочешь их признавать, не обижайся, если жадные волки будут рвать твое тело на куски, а крепкие клювы воронов погрузятся в глазницы. Впрочем, тебе будет безразлично. Стрела в горле или росчерк сабли на груди навсегда лишают интереса к мелочам.
А если пришельцы окажутся храбры и встретят атаку стеной щитов, ощетинятся копьями, ударят встречным ливнем стрел, то жатва смерти станет еще обильней. И падальщикам достанется куда больше еды, ведь на пиршественный стол рядом с гостями лягут и хозяева.
Но бывает и иначе. Неукротимые всадники выстроятся в два ряда, возденут сабли ввысь, красивейшие девушки преподнесут угощенье, и сам Великий Бей племени выйдет навстречу тем, кого считает друзьями. Или хочет видеть.
Всякое бывает в Степи.
Раскинется разноцветной мозаикой шатров огромный лагерь, разбитый на части, Восемь частей. Восемь лагерей, ставших одним. Восемь Беев в одном месте. Великий Сход сыновей Быка.
В прошлый раз Степь собиралась на Великий Сход три века назад. Тогда проклятые кипчаки и угры заставили племена оставить родные места и уйти на запад. Были тяжелые времена, и зловещая тень пала на народ всадников и скотоводов. С тех пор каждый бей жил своим разумом. И каждый сам справлялся с нагрянувшими бедами…
Сейчас все иначе. Сильны печенеги, и многие народы предпочитают не гневить «степных волков». Ведь если хозяева Степи захотят… Они не хотят. Не нужны им ни каменные стены Царьграда, ни русские города с раскинувшимися вокруг лесами, ни хазарские крепости… Не нужны, и все. Пока не нужны.
Впрочем, те, кто соберется в Большом Шатре, понимают: не столько не нужны, сколько не по зубам. Не справиться печенежской легконогой коннице с городской обороной, если не повезло ухватить с лихого налета. Мало, слишком мало среди сынов Быка умеющих драться в пешем строю. И еще меньше тех, кто рискнет взбираться по шатким лестницам под градом стрел. Лишь выступая в союзе с кем-то из соседей, способны печенеги добраться до богатой добычи, прячущейся за высокими стенами.
Не часто выпадает такая возможность. Да и не каждого готовы назвать другом гордые степняки. Реки крови отделяют от хазар, старых врагов, не знающих слова «честь». Ни один печенег не направит коня в одну сторону с ними, ни один не разделит с хазарином лепешку.
Нет уважения и к лицемерным ромеям, чьи лживые речи сладки, как русский мед, а дела горьки вкусом чернобыльника. Очень редко кто из беев соглашается воевать по указке города Константина, получив вперед оговоренную плату. Очень большую плату.
Куда лучше идти стремя в стремя с русами, что никогда не переступят данное обещание. Не раз, и даже не десяток раз присоединялись печенежские орды к русским дружинам. И ровнялись с землей города ромеев, и горели кочевья подвластных хазарам племен. Воины Язы Копон ходили с Аскольдом на Шаркил, а Явды Эрдим с дружиной Дира брали Дербент. И целых четыре племени обрушились на Царьград, ведомые Олегом, великим воителем, прозванным Вещим за его мудрость.
Да, в «голодные года», лежащие меж сытыми месяцами походов, степные воины могут устроить набег на земли вчерашних союзников. Так не по злобе же, можно сказать, по-соседски, чтобы поняли друзья: пора идти новым походом на никчемного врага, ибо застоялась кровь в жилах удальцов. Да и что за урон от тех набегов? Ну, сожгут воины пару весок. Утыкают стрелами десяток смердов, схватившихся за вилы. Изнасилуют и угонят несколько девиц… Это же не вражда, так, мелкие недоразумения…
Правда, если русский князь придет мстить за поругание, будет нехорошо. Не с руки печенегам ратиться с русами. Уж больно страшны в битве дети Леса. Недаром поется в старых касыдах:
Сталью доспеха укрыта грудь,
Красных щитов стена.
Воины Степи идут…
Радость добычи, взмыленный конь,
Сабли крутой изгиб,
И на утес, волна за волной,
Жалости здесь и не ждут…
Не ждут и не будут забыты слова.
Осталась лишь ярость и смерть.
Снова и снова сойдутся в бою
Воины Леса и Степь…
Редко, очень редко удается вырвать победу у русов, пьянеющих в бою. Лучше уйти подальше в Степь. Она, как заботливая мать, всегда укроет своих невезучих детей. А если не получится оторваться, то всегда можно откупиться, заплатив виру за каждого убитого и сторицей вернув добычу.
Но в последние двадцать лет набегов на Русь не было. Слишком кроваво Киевский князь разгневался на печенежские шалости. Слишком многим детям Степи пришлось заплатить виру собственной жизнью. До сих пор помнит Степь то злосчастное лето, поминая киевлянина не иначе, как Безжалостным, пугая именем князя малых детей. Не стоит второй раз будить лихо. Настоящий воин всегда найдет, куда направить своего коня. Разве мало народов вокруг Степи? Булгары, ясы, касоги…
